Книга Имею скафандр - готов путешествовать!, страница 9 – Роберт Хайнлайн

Но высокочастотная электроника — не фунт изюма; здесь требуется тщательность. Малейшая неточность может вывести из строя выходное сопротивление и сбить математически рассчитанный резонанс.

И все же я попытался что-то сделать. Кое-какие потроха можно купить по дешевке среди всякой всячины, некоторые транзисторы и другие компоненты я выдрал из собственных приборов. И проклятая штука в конце концов заработала. Правда, никак не лезла в шлем.

Что ж, будем считать это моральной победой — это была лучшая вещь, которую я сделал своими руками.

В конце концов я купил готовую радиоаппаратуру — у той же фирмы, где раньше покупал кварцы. Так же как и скафандр, для которого она выпускалась, аппаратура была устаревшей и досталась мне по бросовой цене. Но к тому времени я готов был душу прозакладывать — так я хотел, чтобы скафандр действовал.

Мою задачу сильно затрудняло то, что все электронное оборудование должно было быть абсолютно безотказным; в космосе вы не заскочите на ближайшую станцию обслуживания, если что-то не работает. Либо все действует безупречно, либо вас вносят в списки погибших. Поэтому на шлеме были двойные фары — вторые включались, если отказывали первые. Даже индикация приборной панели дублировалась. Я не стал экономить — восстановил все продублированные схемы и убедился, что их автоматическое переключение работает надежно.

Мистер Чартон заставил меня оснастить Оскара фармакологией точно по инструкции — мальтоза, декстроза, белковые таблетки, витамины, декседрин, драмамин, аспирин, антибиотики, антигистамины, кодеин — то есть тем, что поможет выжить почти в любой критической ситуации. Еще он попросил доктора Кеннеди выписать рецепты, чтобы я мог купить это, не нарушая закон.

В результате Оскар оказался в такой же отличной форме, как когда-то на второй спутниковой станции. И это оказалось даже более интересным делом, чем когда я помогал Джейку Биксби переделывать его консервную банку на колесах в консервную банку с форсированным двигателем.

Однако лето подходило к концу, и из мира грез пора было выныривать. Я все еще не знал, в какой университет мне поступать, как и поступать ли вообще. Деньги у меня подкопились, но их все равно было маловато. Пришлось потратиться на обертки и почтовые расходы, но они с лихвой окупились пятнадцатиминутным появлением на экране телевизора. С самого марта я ни гроша не потратил на девчонок — было не до них. Починка Оскара обошлась на удивление дешево — в основном потом и отверткой. Семь долларов из каждых десяти заработанных оседали в корзине.

Но этого было мало.

Я мрачно подумывал, что придется-таки продать Оскара, чтобы оплатить первый семестр. Но как быть со вторым? Американский парень Джо Храбрец появляется в университете с пятьюдесятью центами и добрым сердцем, а после серии подвигов остается в финале с кругленькой суммой в банке. Но какой из меня Джо Храбрец? Какой смысл поступать, если после Рождества придется бросить? Может быть, умнее отложить это дело на год и познакомиться с кайлом и лопатой?

А есть ли у меня выбор? Единственный университет, в который я без сомнения мог поступить, был университет штата. Но там некстати разразился скандал, поувольняли профессоров и попахивало потерей лицензии. Ну не смешно ли — пахать столько лет ради бесполезного диплома, выданного опорочившим себя университетом?

Впрочем, этот университет и до скандала считался второсортным.

Ренеселлер и Кал Тех отклонили мои документы {10} в один и тот же день — один прислал стандартный отказ, а другой — вежливое письмо, в котором говорилось, что они не в состоянии принять всех квалифицированных кандидатов.

Мало того, раздражали всякие мелочи. Единственным утешением после того телешоу служили пятьдесят баксов. Человек в скафандре посреди студии и так выглядит по-дурацки, а ведущий еще пытался веселить зрителей, стуча в стекло шлема и спрашивая, там ли я еще. Очень смешно. Он спросил, что я собираюсь делать со скафандром, а сам отключил микрофон в шлеме и выпустил в эфир запись с какой-то чушью про космических пиратов и летающие тарелки. Половина народа в городке решили, что это мой голос.

На это можно было бы и наплевать, если бы снова не появился Туз Квиггл. Он где-то пропадал все лето, может, сидел в тюрьме, но на следующий день после шоу он уселся напротив автомата с газировкой, уставился на меня и громко прошептал:

— Слушай, это не ты часом знаменитый космический пират и телезвезда?

— Что будешь пить, Туз?

— Надо же! А ты не дашь мне автограф? В жизни никогда не видел настоящего живого космического пирата!

— Заказывай, Туз. Или освободи место.

— Содовую с шоколадом, коммодор, — только без мыла.

Туз «шутил» всякий раз, как появлялся в магазине. Лето было страшно жаркое, и вскипеть было легче легкого. В пятницу накануне Дня труда {11} у нас сломался кондиционер, ремонтник не пришел, и я провел за настройкой три жутких часа. В результате я испортил свои лучшие штаны и насквозь провонял.

Я отстаивал последние часы у автомата и мечтал о ванне, когда Туз ввалился в магазин, развязно меня приветствуя:

— Кого я вижу! Это же Командор Комета {12}, Гроза Звездных Путей! Где же ваш бластер, Командор? И вы не боитесь, что Император Галактики оставит вас после уроков за беготню без штанов? И-хи-хи-хи!

Девчонки возле автомата захихикали.

— Отвали, Туз — устало сказал я. — Жарко сегодня.

— Так вот почему ты не надел свои резиновые подштанники!

Девчонки снова захихикали.

Туз самодовольно ухмыльнулся и продолжал:

— Слушай, малец, если уж у тебя есть этот клоунский балахон, почему ты не носишь его на работу? Представь рекламу в «Гудке»: «Имею скафандр — готов путешествовать!» И-хи-хи-хи! Или можешь подрабатывать пугалом на огороде.

Девчонки заржали. Я досчитал до десяти, потом еще раз — по-испански, потом — по латыни и напряженно сказал:

— Туз, давай говори, чего тебе.

— Как обычно. И шевелись — меня ждет марсианка.

Мистер Чартон вышел из-за своего прилавка, присел за столик и попросил сделать ему холодного лимонного коктейля. Конечно, я обслужил его первым. Это остановило поток остроумия у Квиггла и, возможно, спасло ему жизнь.

Скоро босс и я остались одни. Он тихо произнес:

— Кип, почтительное отношение к живым существам не обязывает человека уважать очевидные ошибки природы.

— Сэр?

— Можешь в следующий раз не обслуживать Туза. Мне не нравится, как он себя ведет.

— А, не расстраивайтесь. Он безобидный.

— Не знаю, насколько безобидны такие люди. Знать бы, насколько развитие цивилизации тормозят такие хихикающие болваны, безмозглые идиоты… Иди домой, завтра тебе рано вставать.