Онлайн книга «Кольцо Атлантиды»
|
Альдо не очень хорошо понимал, куда она клонит, но ему было совершенно ясно, что от этой истории плохо пахнет и что две «давние подруги» (а от него не ускользнуло, как примадонна неожиданно запнулась, говоря о дружбе с принцессой) не вызывали у него ни малейшего доверия. — Когда мы прибудем в Асуан, — сказал он, поднимаясь, — вам будет чем заняться. — Я должна петь на празднике, который устраивает губернатор, но... — Что касается меня, я напишу принцессе, что сочувствую ее горю. Я надеюсь, что после этого мы поставим точку в наших отношениях. Дива взглянула на него с грустью и недоверием: — И вы не захотите помочь ей отыскать драгоценности? — Мадам, я не сыщик и не полицейский. Если бы мне приходилось нестись по первому зову каждого, у кого похитили исторические ценности, то пришлось бы совсем закрыть свой магазин! — Но не хотите же вы мне сказать, что не желаете уделить ей хоть немножечко своего времени! Что вы собираетесь делать в Асуане? Вопрос прозвучал нескромно, а Альдо ненавидел бесцеремонность. Пусть у этой женщины и ангельский голосок, но это еще не дает ей права так нахально себя вести. — Если бы я был плохо воспитан, мадам, то ответил бы вам, что это вас не касается. — Ах! — Но поскольку считаю себя человеком довольно любезным, скажу, что я еще не был в Египте и позволил себе взять отпуск, чтобы постараться заполнить этот пробел в компании друга, который считается настоящим знатоком этой страны. Так что, если хотите, я турист, да к тому же оскорбленный. И это возвращает нас к началу нашей беседы и к извинениям, которые вам полагалось бы принести всем, кого вы так бестактно оскорбили! — Извинения? Да ни за что! — Согласитесь, по крайней мере, спеть для них в какой-нибудь из вечеров. Я готов сам попросить прощения за ваше поведение! — Еще чего! — В таком случае доброй ночи, мадам! Он поклонился и вышел прежде, чем она успела ответить. Адальбера он нашел на верхней палубе: он полулежал в шезлонге, закинув голову, чтобы лучше видеть звезды, в направлении которых он то и дело пускал струи дыма. — Ну, что хотела от тебя твоя примадонна? Прибрать тебя к рукам? — В каком-то смысле... Представь себе, она, оказывается, большой друг принцессы Шакияр, и мы должны были встретиться с ней на ужине на следующий день после моего визита... и сразу после того, как у принцессы ночью стащили жемчуга Саладина! — Что? — Не заставляй меня повторять! Ты отлично все понял! Добавлю, что дамочка едет в Асуан давать концерт у губернатора! А теперь скажи мне, что ты обо всем этом думаешь! Адальбер тихонько присвистнул и немного подумал, прежде чем ответить: — Я думаю, что мне это не нравится и что тебе ни за что не надо было и близко подходить к владениям принцессы. А теперь, не ровен час, на тебя повесят кражу... — Ну, это было бы уж слишком! — Здесь ничего не бывает «слишком»! Взять хотя бы пирамиды. Кстати, что она тебе написала в той записке, которую я привез из Каира? — Ничего особенного. Что хотела увидеться, когда я вернусь, потому что нашла способ, который подойдет нам обоим. А поскольку я не имел ровно никакого желания вновь с ней встречаться, даже внимания не обратил... — Так вот, ты был не прав! Это дело с кражей выставляет ваши отношения в новом свете. Но пока Шакияр далеко, а у нас есть другие срочные дела. — Какие, например? — Ну, например, пойти спать. Бессовестная Ринальди не только не выказывала никаких признаков раскаяния в те редкие минуты, когда она появлялась на людях, но, наоборот, казалось, испытывала какое-то странное удовольствие, стараясь всеми способами отравить путешественникам приятное путешествие. Ее не было видно, зато было отлично слышно. И вот каким образом: вместо того чтобы исполнять арии, она целыми днями распевала вокализы, без устали, днем и ночью, барабаня гаммы. Это было особенно невыносимо во время послеобеденного сна, в часы приема пищи и в самые чудесные мгновения, в пору заката, когда каждому из пассажиров хотелось выйти с бокалом вина на террасу верхней палубы, наблюдая за тем, как бог-солнце тает в мириадах сказочных оттенков, от бледно-золотого до глубокого пурпурного, рассыпаясь аметистовыми брызгами и медленно уходя в бархатную ночь. После заката обычно следовала передышка: возможно, певица боялась повредить связки из-за вечернего тумана, поднимающегося с реки. — Хорошо, что эта поездка продлится только три дня! — терпеливо вздыхал Адальбер уже на второй вечер, в то время как остальные пассажиры уже находились на грани нервного срыва. — И главное, что ничего нельзя поделать! Хотя попытки все же предпринимались. Альдо, удостоившийся высшей почести быть приглашенным к примадонне, позже предпринял попытку вежливо урезонить певицу. Однако его даже не приняли. Ему просто прокричали из-за двери: «Вы просили меня спеть, и я пою!» Жизнерадостный капитан Фатах в свою очередь мужественно бросился на приступ наглухо запертой двери. Но все зря: ему указали на приказ создать для артистки все условия для репетиций. Ведь ее пригласил лично король Фуад! Восстание пассажиров также не возымело успеха. Кто-то предложил взломать дверь и сбросить певицу в реку, кто-то — не кормить ее, но капитан, едва сдерживая слезы, дал понять, что не может нанести оскорбление Его Величеству, не оказав уважения его гостье. Самая горестная участь постигла сопровождающего. Проходя в каюту, бедняга жался к стене, сто гоняли то и дело за едой, в то время как горничная неотступно находилась при хозяйке. Лишь только остановки в портах приносили временное облегчение: певица не сходила на берег. А Альдо с Адальбером спокойно съездили осмотреть великолепный храм в Эдфу, самый крупный после Карнака, где владычествовал бог солнцаХор, его еще называют бог-сокол. Храм в Ком-Омбо был посвящен Собеку, которого изображали в виде крокодила. Но после того, как в чудной тишине святилищ их уши изведали отдохновения, им вновь приходилось возвращаться на пароход, к несущимся ввысь гаммам, трелям и лихо завернутым руладам все убыстряющегося ритма. — Ну, возможно ли, — пожаловалась одна из пассажирок, — чтобы человеческий голос выдержал эти бесконечные упражнения и не сорвался? — Судя по всему, такое возможно, — отвечал ее муж. — Правда, она обладает хорошей диафрагмой, — заключил он, намекая на пышные формы Карлотты. — И все-таки это уж слишком, — заметил Адальбер, — пусть ее ожидает Его Королевское Величество, но надо было бы нам всем собраться и сходить на ее концерт лишь для того, чтобы ее освистать. — Нас опять обвинят и могут даже упечь в тюрьму. Местный губернатор такой отвратительный тип! Удивляюсь, как он может до такой степени любить музыку! |