Онлайн книга «Смертельный контакт»
|
— Ты уходишь? Впервые за утро часть камер, смонтированных в лаборатории, изменила свое положение, едва слышно прошелестев сервоприводами. — Да я отлучусь. Ненадолго. Мне необходимо встретиться с Кириллом и поговорить с ним. — Станешь его ругать? — Извини, провокационный вопрос, — Морошев обернулся уже на пороге лаборатории. — Постарайся не делать скоропалительных выводов, хорошо? — Я всесторонне оценю информацию, — пообещал ЭКАЛ. * * * Выйдя из помещения лаборатории искусственного интеллекта, Сергей Владимирович, прислонился к звукоизолированной, экранированной стене. Проклятье… Ну, разве можно так злоупотреблять доверием?! А сам-то? Тоже хорош, — использование служебного положения в личных целях… Но ведь я верил ему! — Морошев мысленно едва не сорвался на крик, столь сильны были обида и замешательство. — Он же мой сын, он… Как я мог отказать ему в общении с искусственным разумом, считая что Кирилл полностью понимает степень личной ответственности каждого, кто хотя бы косвенно причастен к проекту! Безнадежно махнув рукой в ответ на собственные мысли, он коснулся сенсора мобильного коммуникатора, стилизованного под запонку. Автоматический набор номера прошел без его участия, и вот из крохотного устройства, имплантированного за ухо, раздался сонный вопрос: — Пап, ты? — Разбудил? — Сергей Владимирович все еще находил в себе силы разговаривать спокойно. — Ты разве не на занятиях в академии? — Слушай, не напрягай… Я взрослый уже. Нет у нас сегодня первой пары. — Мне нужно с тобой поговорить. — Так срочно? — Немедленно, — голос Морошева окончательно утратил отцовские нотки. — Ну, ладно. Давай поговорим. — Где встретимся? — сухо осведомился Сергей Владимирович. — Встретимся? Ну ладно, понял. Давай минут через пятнадцать на перекрестке, там, где подъем к остановке монорельса? Подъедешь? — Да. Только оттуда без меня ни шагу, договорились? — Да. До встречи. * * * Настроение у Морошева падало, как стрелка барометра перед бурей. Заблокировав вход в лабораторию искусственного интеллекта, он предупредил дневную охрану, что вернется примерно через час, вышел из здания института на обширную парковочную площадку, предварительно подав сигнал с брелка. «Шевроле-Ронго» цвета спелой вишни бесшумно подкатил к крыльцу института, и остановился подле Морошева, открыв водительскую и пассажирскую двери. — Привет, Рон, — Морошев сел за руль. — Доброе утро. Автопилот выключен, — доброжелательно сообщила аудиосистема. — Да, вижу. Сергей Владимирович мягко вырулил с парковки, направив машину вдоль корпусов института, к зданиям Академгородка, затем, почувствовав смутную тревогу, повернул направо и прижал машину к обочине. Мимо спеша к входу в академию, шли двое знакомых парней. Где я их видел? Приятели Кирилла? Да, точно, ребята из его группы. Морошев даже вспомнил имя одного из них, и, опустив стекло, окликнул: — Евгений! Молодой человек обернулся, при виде Морошева-старшего на его лице промелькнуло выражение досады, замешательства, но все же, сделав товарищу знак рукой: иди, я догоню, он подошел к машине. — Доброе утро, — тон Сергея Владимировича на этот раз был нейтральным. — Я Кирилла ищу. У вас когда занятия начинаются? — Да я уже опаздываю на первую пару. — Вот как? Занятия не отменены? «Женечка» — так его называли в группе, — нервно переступил с ноги на ногу. — Да я не знаю, может быть… — Так, прекрати выкручиваться! — у Морошева внезапно промелькнула нехорошая догадка. — Отвечай, Кирилл вообще на занятия ходит? — Что я ему нянька что ли? — внезапно огрызнулся Евгений. — Слушай, не хочешь неприятностей, говори все как есть. Ваши понятия «дружбы» еще пока что очень условны, поверь. — Да не ходит он на занятия!.. — Как долго? — Да уже недели две. Я свободен? — Извини, что задержал. Сергей Владимирович попытался дружелюбно улыбнуться, но вышло не очень-то естественно. Подняв стекло, он развернул машину, направив ее к воротам. На душе вдруг стало мерзко. Значит, он лгал мне на протяжении многих дней. Улыбался, брал деньги, называл отцом, а сам лгал. Но почему?! Состояние Морошева можно было понять. Он вырос на сломе двух эпох, прошел через чудовищный и непонятный современным поколениям пресс девяностых годов двадцатого века, когда единственным смыслом бытия в разоренной, доведенной до полной разрухи стране было выживание . Сейчас, вспоминая то жуткое время, когда он и Настя, еще совсем юные — ему девятнадцать ей семнадцать, — полным ходом влетели во «взрослую жизнь», Сергей Владимирович даже не мог с точностью сказать, сколько раз в день удавалось поесть и чем вообще питались… Однако, ничто не проходит даром. Закалка, полученная в девяностые, стала основой для формирования мировоззрения семьи. В те годы мало кто придавал истинное значение слову «семья», но Сергей и Анастасия, сумев выжить, начав зарабатывать деньги исключительно собственным умом, создали крепкий союз, не смотря на тяжелые жизненные обстоятельства и порой диаметрально-противоположные взгляды на реальность. Сыну, которого они страстно желали, зачали с обоюдного согласия, была уготована иная судьба. По крайней мере, так казалось им. Все, что сами не получили в детстве, рано оборвавшейся юности, было бережно сохранено и преподнесено Кириллу. Нет, его не баловали, с ним терпеливо беседовали при совершении неизбежных (для процесса взросления) ошибок, стараясь передать свой жизненный опыт, надеясь, что сын воспримет его и не станет «наступать на те же грабли». Морошев машинально вел машину, пытаясь обуздать растущее внутри чувство обиды, недоумения, — ведь он всегда внушал сыну главную аксиому: жить честно, не скрывая своих мыслей и поступков, всегда проще, чем блуждать среди тенет лжи. Не все ладилось в отношениях за последний год. Однако Сергей Владимирович старался сам не напрягаться понапрасну, дать сыну возможность к самоопределению. Конечно, периодически они беседовали, затрагивая, в том числе, и темы ближайшего будущего. Кирилл вел себя вполне адекватно, кивал в ответ на слова отца, соглашался с ним, а сам… Гадливое, стылое чувство росло в душе. Морошев не выносил лжи. Таким сформировала его жизнь и та работа, которой он посвятил многие годы. Занимаясь вопросами искусственного интеллекта, он все глубже проникался мерой ответственности людей за свои слова и поступки. |