Книга Мятежный Процион, страница 52 – Андрей Ливадный

Мари лишь пожала плечами. Она ничего не могла ни добавить, ни пояснить.

Ковальский тяжело задумался.

Очередной тупик?

А сколько их было в жизни — страшных тупиковых ситуаций, когда сознание застывает в горестном оцепенении идущих по кругу мыслей?

Почему-то вспомнилось лицо Нагаева, его голос, бьющийся в коммуникаторе, падающие навзничь тела… и вдруг, словно озарение, пришла мысль: а ведь полковник совершенно не изменился за десять лет!..

Ян скользил на зыбкой грани потери рассудка.

При всём самообладании он чувствовал, что находится на краю пропасти, у которой нет дна.

Он всё ещё держал информационные удары, но постепенно выдыхался, начинал «блуждать в трёх соснах», ему по складу характера сейчас требовалось решительное, немедленное действие, чтобы погасить тлеющий пожар неуверенности, начинающий медленно, но верно пожирать его душу, мысли, волю к жизни, наконец.

Нагаев…

Он видел полковника накануне последней операции.

Только он — ничуть не изменившийся бессменный руководитель силового отдела колониальной администрации — мог с уверенностью судить о провале задания, дальнейшей недееспособности капитана Ковальского как маленького винтика некоего механизма, работающего отнюдь не во благо людей.

— Мари… Нам нужно снова попасть в город.

— Зачем? — Она вполне понимала состояние Яна, и тем осторожнее ей приходилось относиться к внезапным требованиям любимого.

Хотя, разве она, совершая большинство поступков, действовала не под напором чувств?

— Я считаю, что сообщество андроидов имеет свою иерархию. — Ян, к её удивлению, говорил медленно, будто мысленно взвешивал каждое слово, прежде чем произнести его вслух. — Но меня сейчас интересует не столько структура их псевдообщественных связей, сколько уровень информированности отдельно взятого ИскИна.

Их взгляды встретились.

Мрачная решимость в глазах Ковальского, хрупкий лёд в зрачках Мари.

Им обоим всё чаще становилось невыносимо трудно: жестокая логика развития ситуации требовала собранности, ясности мышления, но души Яна и Мари жили иной ритмикой. Сердца бились часто и глухо, они любили друг друга, любили отчаянно, безнадёжно…

Мрачная нежность и хрупкий тёплый лёд… вот что читалось в их взглядах.

— Ян, цель должна быть адекватной.

— Я понимаю. Доверься мне. Риск огромен, но его не избежать, если мы с тобой хотим узнать правду.

— Что понимаешь под «правдой», Ян?

— Есть ряд вопросов, ответ на которые мы можем получить только в городе. — Ковальский вновь сел, сцепив пальцы рук в замок. — Мы родились и жили в святом неведении и, не случись вторжения андроидов Дрейка, так бы и состарились, не задаваясь мыслью: кто мы, откуда, ради чего существуем, верно?

Она кивнула.

— Ты ведь тоже пропустила память Дрейка через свой разум?

— Да.

— Значит, мы владеем приблизительно одинаковой информацией. Если верить воспоминаниям машины, выходит, что Процион — не родина человеческой цивилизации, а лишь колония.

— Да, но этого не скрывали даже в школе.

— Не скрывали. Но и не упоминали такие термины, как «колониальный транспорт», «космический корабль». Ты сама обратила моё внимание на окалину, покрывающую внешнюю часть обшивки приютивших нас сооружений. Что ты хотела этим сказать?

— Я предполагаю, что мы сейчас находимся внутри отделяемой части космического корабля, Ян.

— Откуда ты знаешь? Я лично не представляю, каким он должен быть, не понимаю, что такое «космос»…

— Космос — это пространство между звёздами, — ответила Мари. — Потом я объясню тебе подробнее, а сейчас просто прими на веру мои слова. — Она дождалась, пока Ян кивнёт, и продолжила: — Нас окружает бесконечная необъятная Вселенная. В пространстве на немыслимом удалении друг от друга расположены светила — звёзды. Вокруг звёзд обращаются спутники — планеты. На одной из таких планет в удалённой Солнечной системе развивалась цивилизация наших предков. Они послали космический корабль, чтобы с помощью машин подготовить для заселения новый мир. Процион. Нашу с тобой родину.

— Значит, я верно истолковал воспоминания Дрейка, — произнёс Ковальский. — Все машины созданы людьми. Существовал некий план, по которому эти машины — лишь инструмент преобразования мёртвого мира, правильно?

— Да.

— В таком случае люди не должны были появиться тут раньше, чем завершится так называемый «этап терраформирования». — Ян старался не показывать, как тяжело ему мыслить в логике едва осознанных терминов. — Я понял одно: произошёл глобальный сбой. На Проционе воцарились машины, большинство которых игнорируют своё предназначение, и именно они, по какой-то неизвестной нам причине, создали людей! Ты понимаешь, о чём я говорю? Нас создали машины, преследуя свои цели!..

— Да, я понимаю это, — глухо ответила Мари.

— А я хочу узнать, зачем? — яростно выдохнул Ян. — Иначе… — Он взглянул на Мари. — Иначе я не смогу… — Ему было трудно, фактически невозможно выразить словами чувства, клокотавшие в душе. — Мы с тобой люди… А нас вырастили, как животных.

— Ян, мне тоже трудно жить с этим. Ты даже не представляешь, как трудно… Но разве мы можем что-то изменить?

— Не знаю, — честно ответил Ковальский. — Пойми, Мари, мною уже движет не месть. Я элементарно хочу узнать истину. Но нам её не отдадут, как выражался Дрейк, «по запросу».

— Не отдадут… — она повторила его слова, как эхо.

— Ты сомневаешься?

— Нет.

Мари не лгала. Она много лет стремилась получить информацию, о которой сейчас говорил Ян. Но, действуя в одиночку, она ко всему прочему обладала высокой степенью моральной свободы. Она рисковала своей жизнью, одна принимала решения и несла бремя их последствий.

Теперь же в мысли постоянно вплеталась новая нить тревоги.

Она любила Яна. Впервые за много лет одиночества рядом с ней оказался близкий человек. Страх потерять его всё чаще заставлял её думать о последствиях…

— Мари, мы не сможем с тобой затаиться тут. Нас изведут сомнения.

— Я понимаю… — Она помедлила, а затем спросила: — У тебя есть конкретный план?

— Только в общих чертах. Нам нужна исчерпывающая информация. Мне известно только одно место в городе, где с наивысшей долей вероятности хранятся необходимые сведения.

— Колониальная администрация?

Ковальский кивнул.

— Мы должны ударить без промаха. Поэтому нужно иметь запасной источник информации. Вообще было бы идеально получить сведения не только с запоминающих устройств, но и у конкретного псевдочеловека, если можно так выразиться.