Книга Карлуша на Луне, страница 43 – Борис Карлов

— Вот что, братец, погоди. Я постарался, так уж и ты будь любезен, выполни мою просьбу.

Пухляк нехотя вернулся; он уже раньше подумал, что даром ничего не делается и Светик обязательно потребует от него какую-нибудь услугу.

— Видишь ли, братец… — начал развивать свою мысль Светик. — Дело в том, что нас, поэтов, не очень-то жалует читатель. Для того чтобы получить широкую известность, нужно буквально в лепешку расшибиться…

— Зачем же в лепешку, — возразил Пухляк. — Тебя все и так знают.

— Ах, да кто меня знает! Знают только здесь, в этом захудалом городишке. А попробуй-ка заставь кого-нибудь, допустим, в Центральной директории взять с полки книжку никому не известного поэта Светика, когда рядом стоит роскошно изданный том стихов знаменитого Пегасика! В то время когда мои стихи ничуть, ничуть не хуже! Ты согласен?

Пухляк поспешно закивал головой, хотя стихов никогда не читал, а о Пегасике слышал впервые. Он силился понять, чего именно может потребовать от него Светик.

— Так вот, не затруднит ли тебя, дорогой друг, дополнительно вкладывать в каждый конверт листок с моими стихами? Понимаешь, если мои стихи будут под рукой у столь огромного количества романтически настроенных читательниц, появится хороший шанс утереть нос этому зазнавшемуся Пегасику.

Уяснив, что делать ему, в сущности, ничего не придётся, Пухляк легко согласился вкладывать в письма стихотворения Светика. Тем более, рассудил он, что увлечение поэзией пойдет только на пользу его собственному образу.

И Пухляк принялся за работу.

Старательно, высунув язык, он выводил на бумаге текст, начинавшийся словами: «О прекрасная невидимая Собеседница!» — а затем вкладывал письмо вместе со стихотворением Светика в конверт.

Помимо краткости текст письма был удобен ещё и тем, что в нём не указывалось имя адресата, и это гарантировало от неизбежной путаницы с именами поклонниц. Имя и адрес он писал уже на конверте, каждый из которых аккуратно облизывал и приглаживал. (Эти облизывания не прошли даром: язык у него однажды распух от клея, и Пухляк не спустился к обеду, впервые в жизни лишившись аппетита. Осмотрев язык, доктор Глюк строго-настрого запретил ему лизать клей, посоветовав употреблять для этой цели кисточку и стакан с водой.)

В описываемое время Пухляк работал уже над вторым кругом корреспонденции, и к этой теме мы вернёмся, но несколько позднее.

Под шелест бумаги и конвертов, доносившийся из-за стенки, Карлуша заснул. Ему приснилось, что Студент придумал воздушный шар, изготовленный из бумаги. Такой огромный заклеенный почтовый конверт с адресом и печатью. И адрес кажется Карлуше знакомым: «Зелёная горка, Ясноглазке».

Вот гигантский конверт надулся, поднялся в воздух, и гномы полезли в привязанную к нему корзину. Один только Карлуша не успевает и хватается за болтающуюся из корзины верёвку. Под ним оказываются санки, и верёвка тянет его за воздушным шаром.

Шар-конверт с трудом летит, вернее, тащится по ветру и теряет пассажиров. Наконец он окончательно рассыпается маленькими конвертами и листочками писем, а Карлуша отпускает верёвку и продолжает скользить вперед. Он понимает, что скоро попадёт в Зелёную горку и увидит Ясноглазку, с которой когда-то подружился, но так и не написал ей письмо, хотя обещал.

Вот и её дом, не дом, а дворец, весь ледяной. Ясноглазка встречает его на пороге, зовёт в дом, но Карлуша отмахивается: «Сейчас, сейчас, ещё чуточку посплю…» Откуда-то появляется доктор Глюк и говорит сердито: «Видали? Он спит! Натворил делов, а теперь спит!»

Он хорошенько встряхивает Карлушу, пружины кровати взвизгивают, и тот просыпается.

Никакого дворца и Ясноглазки. Над кроватью стоит Глюк, позади ещё несколько любопытных.

— …Когда все работали, он спал! Посуду не вымыл! Котёл испортил!.. И опять спит! Ну что с таким лодырем и вредителем прикажете делать?..

Карлуша вскочил с кровати и принялся тереть глаза.

— Сами вы все… — огрызнулся он и выбежал из комнаты.

На следующий день, после короткой оттепели, на снегу образовался наст. Это всех обрадовало, потому что теперь можно было подготовить на Мутной реке место для новогоднего праздника — залить каток прямо на поверхности снежной корки. Такой метод для жителей Песочного города был не в новинку, поэтому за дело взялись дружно и уверенно. Карлуша тоже хотел пойти, но вспомнил о своей обиде и вместо того, чтобы трудиться вместе со всеми, целый день катался на санках с гор.

Вернувшись домой голодный и усталый, он принялся искать в столовой свою порцию обеда, которую всегда оставляли опоздавшему. Но всё уже было вымыто и прибрано, запаянный котел с остывшей водой стоял на плите.

Карлуша взял хлеба отправился к себе в комнату, съел и заснул как убитый.

За ужином Глюк поинтересовался:

— А где у нас Карлуша пропадает? Я и за обедом его не видел.

— Он весь день на санках катался, а теперь спит, — сообщил Пухляк.

— Ну тогда пусть спит, — сказал Глюк. — Вы его не будите. Я вчера на него наорал сгоряча, вот он, наверное, и рассердился.

— На сердитых воду возят, — заметил Шестерёнка.

— Нет, нет, вы его не обижайте, — заступился Глюк. — Он хороший, только со странностями. Обед ему оставить не забыли?

— Не забыли, — сказал дежурный по кухне Зануда. — Я ему хорошую порцию оставил.

— Погоди, погоди, — встревожился Шестерёнка. — Получается, что это я его обед стрескал. Я в мастерской задержался, а потом увидел на столе обед и съел… Я ведь подумал, что это для меня оставили.

Все забеспокоились, что Карлуша остался без обеда, но Пухляк сказал, что волноваться тут совершенно нечего, поскольку он сам видел, как Карлуша нёс в комнату хлеб.

— Ну тогда ничего, — успокоился Глюк. — Тогда пускай спит. Только вы ему ужин обязательно оставьте.

Карлуша открыл глаза глубокой ночью. Он выспался, настроение было паршивое, и он стал думать обо всех своих обидах — настоящих и выдуманных. А поскольку фантазия у него была очень богатая, выдуманных обид нагромоздилось такое количество, что его буквально прошибла слеза. И для того, чтобы страдания получили какое-то логическое завершение, он решил отомстить. Так, чтобы все почувствовали себя виноватыми.

Карлуша выдрал из тетради листок и написал:

Ухожу от вас навсегда. Если замёрзну в лесу и не вернусь, обо мне не беспокойтесь. Спасибо вам за всё.

Последние слова показались ему настолько многозначительными и пронзительными, что слёзы закапали из обоих глаз. Оставив записку на тумбочке, он влез в валенки, набросил на плечи полушубок, сгрёб в охапку лыжи и палки и, стараясь не скрипеть ступеньками, спустился по лестнице.

Из-за соседней двери высунулся Пухляк. Он тоже спал днём и от этого теперь мучился бессонницей. Увидев, что Карлуша уходит куда-то с лыжами посреди ночи, Пухляк растворил дверь в его комнату и включил свет. От лёгкого дуновения записка слетела с тумбочки и упорхнула под кровать. Не заметив этого, Пухляк тихонько вышел и спустился вниз. В темноте скрипнула наружная дверь и послышались удаляющиеся шаги.