Онлайн книга «Седьмая жена»
|
Он послушно подошел к стене железных ящиков, выдвинул один, достал папку миссис Туркинсон. Компания, продавшая ей страховку дома, хотела слегка повысить размеры платежей и запрашивала, под каким предлогом это можно сделать. Накануне он проехал мимо дома миссис Туркинсон и увидел, что тротуар, идущий мимо него, слегка вспучился и потрескался. В понедельник он собирался написать в компанию письмо и указать на этот факт. Любой прохожий, споткнувшийся о задранный угол плиты и сломавший ногу, был вправе высудить у миссис Туркинсон изрядную сумму, которую должна будет выплатить страховая компания. Компании следовало поставить миссис Туркинсон перед выбором: либо отремонтировать тротуар (не меньше тысячи долларов), либо добавить к месячным платежам небольшую сумму для покрытия возникшей угрозы. Совет был тонок, точно рассчитан (кто же выложит тысячу сразу?), цепок, как рыболовный крючок, и Антон презирал себя за него от всего сердца. Краем уха он слышал щелчки и жужжание электрической фотокамеры. Горячие снопы света скользили по голой коже. Сьюзен кружила вокруг него, сбросив туфли, то взлетая на стул, на стол, то забиваясь спиной в угол, то ложась на пол. Внезапно все стихло. Свет погас. Он оторвал глаза от папки миссис Туркинсон. Презрение на лице Сьюзен, пропущенное через линзы фотоаппарата, казалось, сгустилось в пучок, отразилось от невидимого зеркала в пространстве и распалось на две горящие точки – глаза. – Как вам не стыдно! – Что случилось? – спросил Антон. – Я могла ждать чего-то подобного от нанятого актеришки… Но от цивилизованного человека, от мужа лучшей подруги… Антон оглядел себя. Опустил глаза вниз. И увидел причину гнева Сьюзен. Это было восстание. Бунт на борту. Третий-лишний – гордый и одинокий – наотрез отказывался поддаться волне презрительных самообличений, стушеваться, исчезнуть. Он стоял, как последний спартанец в Фермопилах, как Малахов курган, как последнее зенитное орудие тонущего авианосца, все еще готовое вести огонь. Он бросал вызов презрению врагов, он защищал поруганное достоинство, он был как флагшток, ждущий и жаждущий флага. – Сделайте же что-нибудь! – крикнула Сьюзен. – Что я могу сделать? – Откуда я знаю? Станьте под холодный душ. – В конторе нет душа. – Только не говорите мне, что вы тут ни при чем. Вы должны, должны были подумать о чем-то таком, вообразить что-то грязное. Неужели обо мне? – Я думал только о миссис Туркинсон. – Кто это? – Ей восемьдесят два года. – Извращенец! Боже мой, а что подумает Кэтлин? Она вообразит, что я соблазняла вас. – Откуда она узнает? – От меня, конечно. Я звоню ей немедленно. – Весьма разумно. Если из клетки бежал дикий зверь, кому звонят в первую очередь? Смотрителю зоопарка – кому же еще. – Даже если я ничего не скажу, она по моему поведению почувствует, что что-то неладно. – Мы скажем ей, что у вас сломалась камера и съемки пришлось прекратить. – Конечно! Как это по-мужски – хвататься за первое подвернувшееся вранье. Неужели вы думаете, что я стану покрывать вас, что унижу себя ложью? – Я только пытался помочь. А вы в благодарность хотите испортить мои отношения с женой. Это и есть ваша хваленая честность? – Кэтлин, возможно, поймет. Но что я напишу редактору журнала? Такой непрофессионализм! Если они узнают правду, все отношения со мной будут порваны. А это сейчас лучший женский журнал! – Может быть, подождем еще немного? Рано или поздно он должен угомониться. – Откуда вы знаете? Такое случалось и раньше? – Не раз. Самое неудачное было, когда он воспрял на экзамене по экономике. Сокурсница стала поправлять лямки лифчика – и все. Ему много не надо. – Но ведь я-то не сделала ничего такого? – Не знаю. Все же вы сняли туфли. – Так. Теперь вы попробуете меня же выставить виноватой. – Никто ни в чем не виноват. В жизни случается всякое. Потом проходит. Нужно дать время. Немного терпения. – Все равно у меня нет больше сил. Три часа бессмысленного ожидания утром, теперь это… Нервы гудят. Работать я не смогу. Не могли бы вы убрать его куда-нибудь? Скажите ему, что съемки закончены. Скажите, что он не прошел конкурс, что остался за кадром. Разбушевавшийся вояка не хотел возвращаться обратно в свой окоп – его пришлось уводить силой. Антон, уже одевшись, помогая Сьюзен собирать и упаковывать лампы, старался все время поворачиваться к ней спиной. Только когда они вернулись домой, он смог распрямиться и встретить испытующий взгляд жены-2 лицом к лицу. Сьюзен немедленно взяла подругу за руку и увела на кухню. Трибунал совещался минут пятнадцать. Антон взял газету, но никак не мог понять, из-за чего на этот раз загорелась перестрелка в Бейруте. Ему хотелось, чтобы его простили. Ему хотелось, чтобы все было как вчера. Женщины вышли в столовую, неся по кастрюле в руках. Они загадочно улыбались сквозь пар. Они были самыми нежными, самыми преданными подругами на свете. И за это весь презренный свет – включая даже мужчин, даже самых никчемных – получал временное и условное право на существование. Корреспондентов, уже собравшихся покинуть «Вавилонию», ждал приятный сюрприз. К причалу подъехало такси, и из него показались заказные ботинки из кожи игуаны, потом заказной чемоданчик, расписанный палехскими мастерами, потом заказной спортивный костюм японского модельера, а потом и весь адмирал Козулин. Камеры снова зажужжали, микрофоны подняли свои змеиные головки. – …Да-да, прилетел только что и сегодня же – обратно… Возникли новые обстоятельства, надо ввести в курс капитана и команду… О, наоборот, все в самом положительном смысле… Русские проявляют всё большую заинтересованность в нашем плавании… Они убедились, что намерения у нас самые дружеские, что здесь нет никакого подвоха… Конечно, они слегка презирают нашу западную погоню за рекламой… Но мы-то с вами знаем, что реклама – это наш хлеб. Ваш и наш, хе-хе, наш и ваш… Спровадив корреспондентов, Козулин сказал, что хочет поговорить с каждым членом экипажа отдельно. Он переходил из каюты в каюту, и его расписной чемоданчик становился все легче и легче. Войдя к Антону, он извлек два свертка – видимо, последних. – Я не хочу, чтобы вы открывали эти пакеты раньше времени. Вот этот вам понадобится, когда – и если – вы отыщете Голду. Вот этот – при встрече с моим братом. Там же уложены и подробные инструкции. Спрячьте все куда-нибудь подальше. Русские таможенники очень дотошны. Как проходит плавание? Как настроение? – Все идет нормально. – Команда слушается приказов? – Рональд распределил все обязанности и поддерживает порядок. |