Книга Записки кладоискателя, страница 55 – Валерий Иванов-Смоленский

— Даже туркмен приезжал весной, заключать договор о поставке газового оборудования, — продолжает обидчиво поляк и тот: О, шшчэ, пульска ашчэ нэ сгынэла, — передразнил он неведомого посланца великого туркменбаши. — А, с чего бы Польша должна гибнуть? Наоборот….

Я смущенно кривлю губы в улыбке. Как раз это словосочетание было и моей нехитрой домашней заготовкой — порадовать поляка познаниями в польском языке. А, тут — вон оно что….

Вспоминаю сразу же и откуда оно всплыло и запомнилось. Во времена моей молодости по телевизору шли очень популярные польские сериалы: «Четыре танкиста и собака» и «На каждом километре». В первом отчаянные польские солдаты громили немцев. А, во втором — отважный польский разведчик (поручик или капитан Клосс) дурил и водил за нос тех же немцев. А наши солдаты всегда приветствовали своих польских союзников, именно этой фразой. Тогда Польша, действительно, была полностью оккупирована и находилась на краю гибели. Вот она и приклеилась, эта фразочка. Естественно, жизнерадостному толстяку вопрос: «жива ли Польша?» и обиден и непонятен. Тем более, что наши бывшие совки, оказывается, всегда с него и начинают общение….

Несмотря на свой весьма легкомысленный вид, бородач страшно деловит. У него уже все готово к нашему приезду. Некоторое время они со Стариком оживленно щебечут на польском языке, с обилием шипящих и свистящих звуков, а потом ударяют по рукам.

— Вшистко едно пшепадать, бешт тэго дъябла! — азартно говорит Старик.

Поляк просто расплывается в улыбке.

Не ручаюсь за точность воспроизведения фразы, но смысл ее, в переводе на русский такой: «А, все равно пропадать, черт возьми!»

Мы быстро загружаем в джип оборудование, сверяясь со своим списком, чтобы не упустить чего-нибудь нужного. Едем мы, судя по всему, в изрядную глухомань и не хотелось бы возвращаться за какой-то необходимой мелочью. К тому же, возвращение у нас считается очень плохой приметой.

Перекладывая в джип два акваланга улыбчивый толстяк, что-то говорит, качая головой. Я улавливаю только слово «дайвинг».

Да, дайвингом нам, конечно, приходилось заниматься. Причем, иногда в самых суровых условиях….

При погрузке новеньких металлодетекторов фирмы «Minelab», вновь происходит оживленный обмен мнениями.

— Minen…, - слышу я пояснения Старика.

Толстяк вновь расцветает улыбкой, но уже несколько недоверчивой.

По-моему, он прекрасно понимает, чем мы собираемся заниматься. Не в деталях, конечно. Надо только надеяться, что он не выдаст нас местной дефензиве, или, как она у них сейчас называется. Тем более, что его услужливость говорит о расчете на наше ответное взаимопонимание к его вопросу.

Радуют многофункциональные аккумуляторные фонари. Их можно подзаряжать от генератора джипа.

Ну, похоже, все. Раскланиваемся с гостеприимным поляком и стартуем к месту непосредственной цели. Через полтора часа мы уже недалеко от нее.

Пересекаем довольно большую реку Obra (не путать с Одрой) и сразу въезжаем в аккуратный городок, дорожный знак на въезде гласит: «MIEDZYSZECZ».

— Вот и Мендзыжеч, — говорит Старик.

Останавливаемся и фотографирумся возле знака.

— Почему Мендзыжеч, — спрашиваю я, — ведь латинской буквы N в названии нет?

— Таковы особенности фонетики польского языка, — важно отвечает Старик.

— Что-нибудь будем покупать?

— Если только карту, какую подробную с указанием фортификационных сооружений Мезерицкого укрепрайона.

— Думаешь таковые имеются?

— Отчего же нет, — убежденно произносит Старик, — у нас вон воссоздали Линию Сталина. От туристов теперь отбою нет. Так, что там уже такого особенного — ты ведь бывал?

— Да, — говорю, — но все равно людям интересно — доты, траншеи….

— Ну вот. А здесь, судя по описаниям — целые подземные города, многоэтажные доты, своя железная дорога. Сам Гитлер по ней из Берлина прибывал. Наверняка такой комплекс отгрохали… Или, хотя бы начали….

Но на вопросы Старика владельцы маленьких магазинчиков и киосков, торгующих газетами, журналами и прочей полиграфической продукцией, лишь недоуменно поводили плечами.

Старик немедленно приходит в возбуждение.

— Просто удивительно, — говорит он, — такое впечатление, что мы не туда попали. Сейчас посмотрим.

Достает карту. Рассматриваем вдвоем. Карта очень подробная, полукилометровка, правда, на польском языке. Старик скачал ее из Интернета и распечатал.

— Вот «Miedzyszecz», — тыкает он пальцем в карту, — другого тут нет… Вот целых три Кеньшицы — одна называется «Keszyca Kolonia»… Скорее всего, она нам и нужна. Заметь слово Колония — значит, жили чужие, стоял советский гарнизон.

— Согласен, — киваю я головой.

— Правда, тут целая куча маленьких озер, соединенных воедино…, - всматривается в карту Старик, — штук пятнадцать, наверное… И на некоторых написано «Stav»… То есть, это, видимо, система искусственных водоемов… Вероятно, созданных с оборонительными целями и входящими в общую систему укрепрайона.

— Пожалуй, так, — соглашаюсь я, — и вокруг этих ставов или прудов обозначены сплошные леса, в которых и находятся доты и прочие инженерные сооружения… Но, заметь — никаких островов на них не значится.

— Возможно островок крошечный. Все. Вперед, — решительно говорит Старик.

Он выходит из машины и что-то спрашивает у молодого мужчины, торгующего под крытым навесом фруктами и овощами.

Мужчина показывает рукой вначале вперед по улице, а потом — направо.

Старик садится в джип.

— Все ясно, — оповещает он, — прямо по этой улице и метров через триста свернуть направо. Дальше все время прямо и упремся в деревню Кеньшица Колония.

Минут через сорок мы подъезжаем к искомой деревне. Перед въездом знак на польском языке «Keszyca Kolonia». Дальше стоит высокий, метра на три, крест с распятием. Въезжаем в деревню.

Старик заходит в первый же дом, окруженный аккуратным, крашеным в синий цвет, забором и палисадником с разнообразными цветами. Слышится собачий лай, а затем голоса на польском языке.

Старик возвращается в сильнейшем недоумении.

— Ты, знаешь? — произносит он, — здесь рыболовецкое хозяйство. В прудах разводят рыбу… Никаких укреплений здесь нет… Местные говорят — может дальше в лесах за ставками и есть. Но дорог туда нет. На джипе напрямую не проедем.

— Н-да, — тяну я неопределенно, — начало поисков что-то не вдохновляет. Как это местные не слыхали о таких мощных укреплениях… Не может такого быть. Или просто не хотят говорить….

— Чего тут скрывать-то, — Старик явно обескуражен, — что будем делать? Есть предложения?

— Все ссылаются на Кеньшицы. Давай сначала посетим две других Кеньшицы, — предлагаю я, — что там нам скажут… А потом будем держать совет.