Книга Кошачье заклинание, страница 30 – Сергей Георгиев

Он свободную руку запустил в другой карман брюк. Пальцы сразу же наткнулись на то, что и было необходимо найти, — на плотную бумажку, крошечный, порядком измятый, сложенный вчетверо тетрадный листок.

Пашка бережно ухватил мартышкину голову бумагой… и ахнул! Это оказалась знакомое послание от волшебника! Только теперь вся она была исписана крупным, разборчивым почерком!

«…В минуту опасности…»

Этих строк на бумаге еще вчера не было, Павел мог поклясться в этом жизнью!

— Вот платок, пожалуйста, — Катя протянула аккуратный, с оранжевым Чебурашкой платочек.

— Положи на стол! — коротко скомандовал Павел.

Он бросил на платок ключ с брелком, быстро развернул бумажку.

«Мартышка — волшебная, — было написано там. — В минуту опасности нагревается, температура зависит от степени опасности. Чтобы все вернулось на свои прежние места, достаточно раскалившийся докрасна брелок отделить от цепочки и бросить в снег глубиной не менее 2-х сантиметров».

Внизу стояла знакомая неряшливая подпись, больше похожая на кляксу.

Пашка перечитал текст три раза, затем протянул записку Кате.

— От волшебника? — сразу же поняла девочка. А, прочитав, захлопала в ладоши. — Ой, как здорово! Как здорово! Ну, вот видишь, он о тебе беспокоится, помнит, волнуется! Бежим на улицу, бросим эту глупую мартышку в снег — и сразу же все уладится, все будет в порядке!

— Не в порядке, здесь же русским языком написано, все вернется на свои места… — думая о чем-то своем, поправил Катю Пашка.

— Вот я и говорю! — радостно щебетала Катя. — Ты превратишься обратно в самого себя, чего еще тебе надо?!

— Почему же она нагрелась? — внимательно посмотрел на Катю мальчик. — Ведь она так сильно нагрелась, до нее дотронуться больно! Ну не докрасна, конечно…

— Да, — глупо хихикнула Катя, начиная что-то понимать.

— Какая теперь-то может быть опасность, скажи ты мне, Екатерина Шумкова…

— Давай ее над газовой горелкой подержим, мартышку эту! — храбро предложила Катя. — А потом на улицу! Снега еще во-он сколько кругом! И все-все сразу же вернется на свои места!

— Дура! — вдруг грубо и несправедливо заорал на Катю Павел Мошкин, минуту назад тихий и воспитанный хулиган средней руки. — Что за дура набитая!

В глазах у Кати мгновенно появились слезы. Но Павел не успокоился. Может быть, он просто не заметил слез.

— Все станет на свои места! — кричал он. — Что станет?! Снова я… то есть Витька Бубенцов, будет всего на свете бояться, по переулкам тенью шмыгать, да?!

— Павлик! — всхлипнула Катя.

— А Пашке Мошкину, то есть мне, эти гады оплеухи раздавать станут, так, по-твоему?! Это будет хорошо?! Просто замечательно это будет! — распаляясь, орал Павел Мошкин.

Сцена выглядела бы очень некрасиво со стороны, но Катя Шумкова была не в стороне, она стояла прямо напротив Павла, она видела его глаза. И в душе понимала, что прав, прав Павел. И это она, Катя, сказала ужасную глупость.

— Павлик, — Катя осторожно тронула Пашку за рукав. — Ну, прости меня, я не подумала!

Павел вдруг резко повернулся и помчался в прихожую, опрокинув по дороге стул.

Кате ничего не оставалось, как, схватив свою зимнюю куртку в охапку и одеваясь на ходу, броситься следом за ним.

Вдвоем ходить по улице можно по-разному. Можно взявшись за руки, так любят гулять детсадовцы. Можно под руки, но так ходить Пашке с Катей было еще рано, вот через годик-другой… Можно топать в ногу, четко отбивая каждый шаг.

Да мало ли как можно ходить по улице вдвоем! Нo самый отвратительный и гадкий способ — это когда один идет, хмуро глядя себе под ноги, а второй плетется за ним, чуть приотстав, и тихонечко поскуливает:

— Ну, чего ты, а?… Ну, сам же сказал — все в порядке, а?… Ну, Павлик!…

Пашка не отвечал, и от этого Катин голос становился все жалобнее и жалобнее.

Обидно, ведь Катя-то была совершенно ни в чем не виновата!

Так и шли они по улице вдвоем, впереди Павел, ним Катя. И Павел тоже понимал, что был он очень даже не прав… Но выпутываться из подобных положений, да еще с девчонками, он еще не умел.

— Эй, ну куда же ты подевался? — зазвенел вдруг в воздухе высокий, обиженный голосок. — Сказал, сейчас, а сам удрал — и нету!

Это был Витька.

— Очень надо было, — грубовато ответил Павел, Повернувшись к Кате, добавил:

— Знакомьтесь… Это Катя, это… Виктор Бубенцов…

Катя с Витькой очумело уставились друг на друга.

— Ну… — мотнул головой Виктор.

— Вообще-то, мы в одном классе учимся, — покраснев, сообщила Катя. — Но это ничего, правда?

— И я с вами в одном классе, — сообразил Пашка.

Он весело расхохотался. И вместе с ним засмеялись Катя с Витькой.

Ссоры как не бывало, а Витька ведь о ссоре вообще ничего не знал.

— Да, Катерину волшебник к нам прислал… На помощь! — сам не зная зачем, соврал вдруг Пашка.

— А-а-а… — протянул Витька. И ведь поверил! — Выходит, она тоже все знает?

— И даже больше, — уклонился от прямого ответа Павел.

Катя же начала задумчиво разглядывать воробьев, которые неподалеку расклевывали на протаявшем асфальте хлебную корку.

— В общем, мы можем сообщить тебе кое-что новенькое… — беззаботным тоном начал Пашка.

— Нам всем грозит страшная опасность, но никто не знает, какая! — вдруг вспомнила Катя, широко раскрыв от ужаса глаза. — Ой, Павлик, а где мартышка?

— Здесь она! — Павел похлопал себя по внутреннему карману пальто. — Я ее не забыл, не волнуйся, в твой платочек завернута! Только в снег я ее бросать ни за что не стану!

В доказательство своих слов Павел, отвернув борт пальто, застегнул внутренний кармашек на пуговицу.

— Еще горячей не стала? — оглянувшись по сторонам, шепотом поинтересовалась Катя.

Витька, ничегошеньки не понимая, только вертел головой.

Пенсионерка Клавдия Леонтьевна смерила волшебника долгим взглядом, а затем осуждающе вздохнула:

— Позаботились, называется, предусмотрели меры безопасности… Подсунули мальчику в карман какую-то мартышку, а сами тю-тю на другой конец земли!

— Ну, дорогая Клавдия Леонтьевна, вы не правы, — возразил пенсионерке автор повести. — Мне кажется, средство очень надежное — голова мартышки, если умеешь им пользоваться!…

— Стоящая вещь, — подтвердил Валерий Иванович. — Такими штучками разбрасываться не стоит! Как бы не пробросаться!

— Это как стоп-кран в поезде, — добавил моряк Бубенцов. — Ничего хорошего не получиться, если все начнут за стоп-кран дергать! Но без стоп-крана никак невозможно!