Онлайн книга «Лилит»
– Он откроет рот, если только он не спит, – сказала она и взяла его на руки. Она выдавила капельку на поверхность сливы и снова поднесла ее к губам малыша. Не просыпаясь, он стал сосать, а она выдавливала потихоньку сок, пока от сливы не осталось ничего, кроме шкурки и косточки. – Ну, вот и все! – воскликнула она с кротким торжеством в голосе. – В мире больших яблок нет ничего для малюток! Мы ведь не останемся здесь, так ведь, милый? Мы оставим его плохим великанам! – Но что будет, если ты упустишь косточку в рот младенца, когда ты его кормишь? – сказал я. – Ни одна мать этого не сделает, – отозвалась она. – Я бы не могла тогда иметь детей! Я подумал, что из нее вырастет чудесная женщина. Но что вообще из них получается, когда они вырастают? Куда °ни уходят? Это снова вернуло меня к вопросу о том, откуда они берутся вначале. – А ты можешь мне сказать, где вы раньше жили? – Здесь, – ответила она. – А сейчас вы где-нибудь еще живете? – настаивал я. – Нигде. Мы все пришли из леса. Некоторые считают, что нас порождают деревья. – Почему же так получается, что среди вас так много маленьких? – Я не понимаю. Некоторые из нас больше, а некоторые – меньше. Я очень большая. – Но ведь ребенок станет больше, так ведь? – Конечно, станет! – А ты вырастешь больше? – Я так не думаю. То есть я надеюсь, что этого не случится. Я самая большая. Иногда меня это пугает. – Почему это должно тебя пугать? Она не нашлась с ответом. – Сколько тебе лет? – продолжил я. – Я не знаю, что ты имеешь в виду. Мы все здесь такие. – А насколько большим вырастает ребенок? – Я не могу точно сказать… Некоторые, – добавила она голосом, дрогнувшим от страха, – продолжают расти, когда мы уже думаем, что они перестали. Это страшное дело. Мы никогда не говорим об этом! – Что же делает их такими страшными? Минуту она молчала, а затем ответила: – Мы боимся, что из них вырастут великаны. – А почему вы этого боитесь? – Потому что это так ужасно! Я не хочу говорить об этом! Она спрятала ребенка за пазухой, и так испуганно, что я не осмелился больше ни о чем ее спрашивать. Незадолго до этого я начал замечать в двух или трех маленьких детях признаки эгоизма и жадности, и я отметил про себя, что большие девочки бросают в их сторону тревожные взгляды. Никто из них не помогал мне в моей работе – они ничего не станут делать для великанов! Но они никогда не отказывали мне в поддержке своей любовью и добротой. Они могли петь для меня, один за другим, по очереди, часами; карабкались на дерево, чтобы добраться до моего рта и вложить туда осторожными маленькими пальчиками маленький фрукт; а также вели постоянное наблюдение за великанами, чтобы уберечь меня от их внезапного появления. Иногда они усаживались вокруг меня и рассказывали истории – почти все очень детские и кажущиеся почти бессмысленными. Время от времени они созывали генеральную ассамблею на предмет, чем бы еще развлечь меня. Как-то однажды случилось мне на одном из таких собраний услышать от одного унылого мальчугана странную тихую песню с таким патетическим припевом (хотя о чем он был – я почти и не понял), что слезы брызнули у меня из глаз. Этот феномен привел в замешательство тех, кто в это время сидел рядом со мной. Тогда впервые я задумался о том, что в этом мире я никогда не видел воды; ни падающей с небес, ни в тихом омуте, ни бегущей ручьем; вообще никакой. Может быть, когда-то давно, в глубине веков, она и была здесь; и даже, скорее всего, ее было предостаточно, но Малютки никогда прежде (пока не заметили слезы у меня на лице) не видели ее! И несмотря на это, в них было некое смутное, бессознательное благородство, и это выглядело так: очень маленький ребенок подходит к певцу, трясет перед его лицом сжатыми кулачками и говорит что-то вроде: «Вот, ты сделал так, что из глаз доброго великана течет сок! Ты – плохой великан!» – Как так получилось, – однажды спросил я у Лоны, когда она пристроилась с ребенком на руках у корней моего дерева, – что среди великанов я не видел ни разу ни одного ребенка? Она помолчала немного, будто тщась отыскать хоть какой-то смысл в заданном вопросе, затем ответила: – Они же великаны, они не Малютки. – У них никогда не бывает детей? – спросил я. – Нет, для них не бывает никого в лесу. Они же не любят детей. Если они увидят наших детей, они их затопчут. – Что же, число великанов все время остается неизменным? Было время, мне казалось, что это ваши папы и мамы. Она разразилась веселым смехом, и сказала: – Нет же, добрый великан, это мы их предки! Но как только она это произнесла, радость словно умерла в ней и она будто испугалась чего-то. Я оставил работу, и уставился на нее, сбитый с толку. – Как так может быть? – воскликнул я. – Я не могу ответить, я сама не понимаю, – ответила она, – но мы были здесь, а они – нет. Они получаются из нас. Извини, но я ничего не могу с этим поделать. А они – могут. – А как давно вы здесь живете? – спросил я, озадаченный сверх всякой меры, в надежде хоть с какой-нибудь стороны пролить свет на этот вопрос. – Я думаю, всегда, – ответила она, – я думаю, кто-то нас все время делает. Я вернулся к своей работе. Она заметила, что я ничего не понял. – Великаны получаются не всегда, – продолжила она. – Если Малютка не будет осторожен, он вырастет сначала жадным, потом ленивым, а затем большим, а затем глупым, а затем – плохим. Глупые создания не знают, что они произошли от нас. Немногие из них верят в то, что мы где-то существуем. Они говорят: какая чушь! Но взгляни-ка на маленького Бланти – он ест одно из их яблок! Он будет следующим! О!..Ох! Скоро он станет большим и плохим, и мерзким, и сам этого не понимает! Ребенок стоял неподалеку собственной персоной и ел яблоко размером почти со свою голову. Мне часто казалось, что он выглядит хуже, чем остальные, но теперь он был просто омерзителен. – Я пойду и отниму у него эту чудовищную вещь! – воскликнул я. – Это бесполезно, – грустно ответила она. – Мы сделали все, что могли, а теперь уже слишком поздно! Мы боялись того, что он растет, потому что он не верил никому, когда его предупреждали, но когда он отказался поделиться своими ягодами и сказал, что он собирал их для себя, тогда мы уже знали, что так и выйдет! Он обжора, и безнадежный. И я уже устала смотреть за тем, что он ест! |