Книга Бунт при Бетельгейзе, страница 79 – Андрей Егоров, Евгений Гаркушев

В это время в люк жилого отсека постучали. Эдик даже вздрогнул:

— Кто бы это мог быть? На корабле, кроме нас, и нет никого. Не иначе Кондратьев и сюда пролез — отравлять нам существование.

— Может, это андроид? — предположил Дылда.

— Не говори глупостей! Андроиды обязаны находиться в рубке и выполнять свои обязанности. В жилом блоке им делать нечего. Да и стучать они не умеют. Это всё равно, как если бы тебе в дверь постучал стул. Или, скажем, пылесос. «Разреши, я пройду в комнату и пропылесошу, дорогой Дылда!» Это же бред какой-то.

— А что, бывают и такие, — нахмурился великан. — Мне, правда, они не встречались, но я видел. По стерео. В три-Д мультиках.

— Меньше бы ты мультиков смотрел и с резиновыми женщинами забавлялся.

Люк открылся, и на пороге показался один из андроидов.

— Я же говорил! — счастливо улыбнувшись, пророкотал Дылда.

Эдик разозлился, покраснел и обратил всё свое негодование на механического человека:

— Ты чего приперся, железяка? И стучишь, как человек? Ты машина! Должен вкатываться и докладывать, если приспичило! Но вообще, и сами могли бы справиться!

— Не могли, — бесцветным голосом доложил андроид. — За бортом катер модели ВАЗ. Подает сигнал бедствия. Автопилот предписывает двигаться по прежнему курсу — подлетное время составляет четыре часа десять минут. Первый закон робототехники велит оказать помощь тем, кто находится в терпящем бедствие корабле. Неразрешимое противоречие. Как поступить? Необходима команда.

— Сейчас разберемся, — буркнул Эдик. — Интересно, а на спасении этих бедолаг можно срубить какие-то бабки? Премию там платят или страховку? Без нас ведь они и загнуться могут. Серьезные расходы для страховых компаний.

Решительными шагами Цитрус направился в рубку. На большом мониторе можно было увидеть катер системы ВАЗ, из которого хорошо различимым в вакууме сифончиком бил воздух вперемешку с водяным паром.

— Какой полосатенький! — воскликнул Дылда, обозревая чужой корабль.

— И кажетс-ся мне знакомым, — без тени радости в голосе проговорил Змей.

— Точно. Это же один из кораблей наших друзей пиратов, — подтвердил Цитрус. — Вон у него по правому борту черной краской намалевано несколько крестов. Я его сразу узнал. Что бы это значило? Мы сейчас, конечно, неподалеку от района, где они промышляли, но встретить их второй раз всё равно странно. Космос не так уж тесен.

— Подс-става, — зашипел Змей. — Филейной частью чую, подс-става, бугор.

— Смысл-то какой? Что у нас сейчас брать?

— Корабль, например. Они же не знают, кто мы такие.

— А, может, и не подстава, — глаза Эдварда загорелись. — Может, пираты поделили золото и решили разбежаться. Даже если нам удастся вернуть только несколько болваночек, мы сможем послать и Межгалактические Игры, и доброго доктора Кондратьева, и всех мусонов куда подальше! Отправимся на Блис, покутим там хорошенько.

— Почему на Блис-с? — возмутился Змей. Перспектива быть съеденным его никак не радовала.

— Нравится мне эта планета… И недалеко здесь.

— Я вам пошлю куда подальше! — послышался усиленный динамиками голос доктора Кондратьева. — Я вам так пошлю, мама родная не узнает.

— Он что, никогда не с-спит? — проворчал Змей. Эдик вжал голову в плечи и забормотал:

— Да я же пошутил. Какой еще Блис?! На самом деле я только и помышляю о том, как бы помочь мусонам и победить в Межгалактических Играх. Да я с детства мечтал когда-нибудь принять в них участие. А тут еще такое славное обмундирование. Синий цвет мой любимый. Так что я от радости едва с ума не сошел, когда комбинезончик увидел. И оружие — любо-дорого поглядеть. Это ж какая вещь! Отравленная сабелька, в особенности…

— Не стоит оправдываться! — прервал нескончаемый поток болтовни Кондратьев. — У вас есть задача, и вы обязаны ее выполнить любой ценой. Не забыли, на кого работаете? Мы следим за каждым вашим шагом! Знаете, во сколько обходится аппаратура прямой трансляции?

— Да уж догадываемся, — вздохнул Цитрус.

— Вот то-то! Видите, как мы вас ценим?

— У нас тут непредвиденная ситуация, Матвей Игнатьевич, — поделился с Кондратьевым Цитрус и покашлял: — Кораблик, терпящий бедствие…

— Да знаю я всё! — отозвался доктор. — Мне с ваших радаров и систем оповещения поступают сигналы, я же объяснил, что мы за вами следим! Думаете, я бы отпустил таких негодяев, как вы, без подстраховки? Вы у меня на крючке, не забывайте!

— Обижаете, Матвей Игнатьевич! — отозвался Цитрус и снова начал: — Я ведь в играх с самого детства мечтал участвовать. А когда был в колледже, только о спортивной карьере и помышлял. Мне ничего не надо, ничегошеньки, только бы на арену выйти…

— Молчать! Я тебя слышать не могу, болтун проклятый! Колокольчик! — заорал Кондратьев, выведенный из себя до крайней степени.

— Почему колокольчик? — обиделся Цитрус.

— Звону много, а толку нет! — Голос Матвея Игнатьевича дрожал.

— Не надо так волноваться, — озаботился Эдик, — так и до инфаркта недалеко!

— Жалко нельзя на него с-сейчас пос-смотреть, — проговорил Змей с мечтательным выражением на морде.

— Я тебе посмотрю, я тебе так посмотрю, сидеть не сможешь месяц, такую клизму поставлю, — пообещал Кондратьев и вдруг резко замолчал…

— Эй, док, — позвал Дылда, спустя несколько минут тишины в эфире.

— Я думаю, — отозвался Матвей Игнатьевич. — Ладно, — решился он, — так и быть, можете отклониться от курса. Но если в корабле, и вправду, окажется золото, вам придется его сдать. В пользу мусонов… И меня лично. Как руководителя операции.

«Плохо, когда тебя подслушивают, — подумал Эдик. — Хорошо хоть, Кондратьев не может слышать мои мысли… Убил бы его за золото. До чего алчный человек. Почему не оставить нам пару золотых болванок?»

— Сейчас мы всё организуем, — сообщил Цитрус и направился в рубку управления, отдавать команды андроидам на смену курса и пристыковку к терпящему бедствие катеру ВАЗ.

Стыковку маневренный таргарийский корабль провел «на отлично», выполнил заданную команду в считаные минуты. Вскоре в люк стыковочной камеры вполз на четвереньках, тяжело дыша, громадный негр. Поднял голову и изменился в лице, увидев, кто перед ним. К его чести, владел он собой неплохо. Мучо Чавосу, а это был именно он, быстро удалось справиться со своими эмоциями. Он поднялся, отряхивая большие черные ладони, и делано улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые зубы. Затем распахнул объятия.

— Эдик, снова ты! Не верю своему счастью!

— Ну, здравствуй, сволочь черномазая!

— Ах, мой дорогой друг! Как же я рад тебя видеть!

— Обойдемся без сантиментов, Мучо, — проговорил Цитрус, с трудом сдерживая порыв включить на протезе функцию «мгновенная разделка». Останавливала его только перспектива провести целых четыре часа до прилета на планету, где проходила игра, в тесном соседстве с расчлененным трупом.