Онлайн книга «Стратонавт поневоле»
|
— Не хочу, — согласился Коля. — Все ясно. — Сид энергично пожал руку Коли. — На моем жизненном пути вы, Коля, первый, кому наплевать на деньги. Вы-бессребреник. Я потрясен. Я уважаю вас. Более того, я постараюсь, чтобы вы получили за марку как можно больше флуидоров. Мы продадим ее в Лимонадвиле, где много богатых филателистов. Мы устроим такой аукцион, какого еще не знал мир! Мы… Вдохновенная речь Сида была прервана возгласом попугая. — Пардон, коллега, но нас зовут на помощь! Коля и Сид бросились к иллюминатору. Внизу виднелся маленький песчаный островок с одинокой пальмой. Вокруг пальмы, отчаянно размахивая руками. бегал человек. Безбрежный океан расстилался вокруг, и островок казался пальцем, который высунул из воды морской бог Нептун, испытывая угрызения совести после очередного кораблекрушения. — Итак, Коля, — с иронией сказал Сид, — у вас ест возможность вписать еще одну страницу в историю спасения человечества. — И впишу! — отпарировал Редькин. — Если я помогу людоеду скрыться от возмездия, то попавшему в беду человеку подавно помогу. После нескольких неудачных попыток Коле удалось пришвартовать шар к вершине пальмы. Экипаж «Искателя» был встречен плачущим от счастья островитянином. Это был человек средних лет с запавшими глазами, с жид кой бороденкой, в которой запуталась рыбья чешуя. Сквозь ветхое рубище проглядывало высохшее загорелое тело. Пока островитянин лобызал Сида, Коля огляделся. Островок имел в диаметре метров пять. На песке валялись кипы газет и груды рыбьих костей. Ствол пальмы, похожий на слоновью ногу, был покрыт выцарапанными надписями. Некоторые из них Редькину удалось разобрать: "Марширую — следовательно, существую. Полковник Зигфрид. 1735 годя "Провел на острове тридцать лет. Подобран японцами. На душе тревожно. Как сложится жизнь? Мульмультык из Гонолулу. 1874 года "Некоторые считают, что человек-существо слабое. Это неверно. Мое поведение на острове — выше всякие похвал. Зенйн Сострадаки. Дата значения не имеет "Дураки! Зачем пальму портите? Фека Протоплазмов! Дальнейшее чтение было прервано страстным криком: «Мальчик! Я боготворю тебя!», — с которым островитянин бросился к Коле и прижал его к своей груди. Темя Редькина оросили дистиллированные слезы спасенного. — Двенадцать лет заточения, — бормотал островитянин, — двенадцать лет, вычеркнутых из жизни… Угасла надежда… и вот — на тебе… Есть, есть в мире высшая инстанция Оставаться на этом клочке земли теперь не имело смысла, и Коля пригласил беднягу подняться в кабину. Островитянин хотел было нацарапать что-то на стволе пальмы, но раздумал и, схватив пачку газет, полез в кабину. Сид и Коля последовали за ним. «Искатель» поднялся в небо, и вскоре остров превратился в соринку на зеленом зрачке океана. Коле не терпелось услышать рассказ островитянина, но, как человек воспитанный, он не торопил гостя. Это сделал Сид. — Выкладывай, дружище, что ты за птица, — фамильярно сказал он, — и как добился такой невесомости? Гость печально улыбнулся и представился: — Почетный член Географических обществ, лауреат премии имени Миклухи-Маклая, победитель конкурса «Знай свою планету», обладатель кубка «Большой пигмей»" путешественник Морис Феб. Коля и Сид с уважением взглянули на лауреата и обладателя и в свою очередь назвали себя. Узнав, что Коля — советский пионер, путешественник оживился. — Я большой друг вашей страны, — сказал он, — и мечтаю побывать в России. Он помолчал. — Вы, конечно, хотите узнать, как я попал на этот островок? Коля кивнул. Феб вздохнул, помял в кулаке бороду и начал свой рассказ: — Двенадцать лет назад я сел на пассажирский пароход и отправился на Мармеладовый архипелаг изучать быт и нравы местного населения. Все шло прекрасно, пока однажды я не перегнулся через борт, желая получше разглядеть дельфинов. Из внутреннего кармана пиджака вывалился бумажник и исчез в пучине. В бумажнике были все мои деньги, документы и билет на пароход. Ровно через день на корабль прибыли вертолетом контролеры. О, эти страшные минуты, когда они обходят пассажиров. Одни идут с кормы, другие — с носа. Непроницаемые лица и взгляд, от которого становится не по себе. Я был застигнут в шезлонге, на верхней палубе. Напрасно объяснял контролерам про утерю бумажника. Они понимающе переглядывались и твердили свое: «Плати! штраф!» Я втолковывал им, что деньги исчезли вместе с бумажником, они морщились и мрачнели. Кончилось все очень скверно. Меня высадили как злостного «зайца» на этот остров, оставили ящик сухарей и посоветовали найти друга Пятницу, чтоб было веселей… С тех пор прошло двенадцать лет… Двенадцать лет я провел под пальмой, питаясь исключительно рыбой, которую я ловил на ноготь большого пальца правой ноги. Часто я видел на горизонте дымы проходящих пароходов. Я звал их. Я так кричал, что вокруг всплывала оглушенная рыба. Но меня не замечали. Раз в месяц прилетал какой-то самолет, кружил над островом, c6paci вал кипу газет, записку «Мужайтесь» и улетал. Но я не терял надежду, и я дождался вас, мои спасители. Невозможно передать мои чувства… Он отвернулся и заплакал. — Не надо так переживать, — сказал Коля. — Все страдания позади. Мы направляемся на Мармеладовый apхипелаг, в Лимонадвиль. Так что скоро вы будете на месте. — Опоздав на двенадцать лет, — с грустью произнес Феб. — Впрочем, лучше поздно, чем никогда. Он успокоился, осмотрел кабину, оживился при вв попугая и дал восторженную оценку воздушному шару. — А вы в Лимонадвиль по какому делу, если секрет? — поинтересовался Феб. Коля, рассказав о мапуятах, о школе и о подарке Барракудо, вынул из кармана марку. Морис Феб долго изучал ее, затем грустно взглянул! Редькина. — Вынужден вас огорчить, мой спаситель, — печально сказал он, — Барракудо вас обманул. Это не Мальдивская марка, он подсунул вам фальшивку. — Неправда! — крикнул Коля, боясь даже подумать, что гость прав. — Это настоящая Мальдивская, я знаю. — Увы, — Феб развел руками, — у Мальдивской должны быть острые зубчики, а у этой — трапециевидные. К такому удару Коля не был готов. В растерянности он засунул в карман фальшивую марку. План помощи мапуятам рухнул. Экипаж «Искателя» находился в подавленном состоянии. — Не надо так переживать, друзья, — утешал Феб воздухоплавателей. — Свет не сошелся клином на марках. Есть другие способы раздобыть миллион. Он задумался, теребя бороду, затем воскликнул: «А что! Пожалуй!»-и начал лихорадочно перебирать газеты, которые прихватил с собой. |