Книга Похоть, страница 2 – Шарлотта Физерстоун

Нарисуйте в своем воображении, если сможете, как это могло бы быть — никогда не ощущать страстного жара, заставляющего кровь бурлить, когда взгляд мужчины ласкает вас, задерживаясь на грудях… Этот взгляд должен заставить вас чувствовать себя женственной и желанной, но взамен вы ощущаете себя изолированной. Безразличной. Фригидной…

Они называют меня высокомерной. Холодной. Но я — совсем не такая. Я — Честити, воплощенное целомудрие — таково мое имя {1}, моя добродетель. Это — я, это — все мое существо. И боюсь, это — моя тюрьма».

— Ваше величество, время пришло.

Он знал это. Слышал стенания, длившиеся, казалось, днями напролет, — отзвук громкого плача все еще стоял в его ушах. Даже здесь, в его личных покоях на верхнем этаже, нельзя было укрыться от душераздирающих воплей, которые, похоже, стали часто посещать его двор. Еще одно завывание, более надрывное, чем возвещающее смерть причитание привидения-плакальщицы, эхом отразилось в стенах замка, прожурчав по его крови и осев в самой глубине его черной души.

Проклятие лежало на них всех.

Ниалл, король Неблагого Двора, сын Дуира и самый могущественный из темных фей, стоял перед огромным камином, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной. Немигающим взором Ниалл смотрел на оранжевые языки пламени, которые поглощали уже почерневшее дубовое полено и с шипением выплевывали искры через дымовую трубу, обдавая жаром комнату. Новый женский крик прорезал воздух; этот леденящий кровь звук опять отозвался в душе короля, который из последних сил боролся с собой, стараясь не выдать охвативших его эмоций.

— Ваше величество…

— Кто эта девица, что так отчаянно пытается произвести дитя на свет?

— Гертруда, женщина Айриэна.

Ниалл закрыл глаза, мучительно переживая боль осознания того, что его кузен будет страдать этой ночью.

Айриэн, несмотря на его эльфийскую кровь — или, возможно, благодаря ей — считался лучшим воином в королевстве. Для Ниалла не имело значения, что его кузен был мужчиной-феей лишь наполовину. Айриэна отличали преданность и надежность, он слыл королю настоящим братом. Был ближе, чем родной брат, с которым Ниалл в свое время делил одно чрево. Смешанная кровь Айриэна никогда не доставляла Ниаллу хлопот — ровно до сего момента.

— Это была ошибка — допустить его в святая святых, — проворчал провидец-фея. — Он навлек на себя гнев Матери Сотворительницы, и теперь пострадаем мы все.

Ниалл застыл на месте, глубоко дыша, стараясь сдержать охватившую его ярость.

— Нас прокляла не Мать Сотворительница, Гвинед, а моя мать.

За спиной короля раздалось злобное рычание провидца. Наконечник тисового посоха старика гневно стукнул по золотистым плитам, но Ниалл проигнорировал драматичный спектакль Гвинеда — никто не мог запугать короля, и уж тем более этот высохший старый чародей.

— Как же эта женщина оказалась при нашем дворе? — спросил Ниалл, готовый уцепиться за что угодно, за любую мелочь, которая могла бы сказать ему: эту подданную и ее ребенка минует ненависть его матери, они не станут жертвами проклятия, тяжелым гнетом лежавшего на его владениях.

Гвинед вздохнул и прошаркал вперед, его бархатная мантия зашуршала по полу.

— Эта девушка была служанкой. Айриэн купил ее у смертного. Тридцать сребреников — и благословение на ребенке, рожденном смертной.

— Похоже, это удачная сделка, взаимовыгодный обмен, — пробурчал Ниалл, стараясь не поддаваться нараставшей в душе тревоге. Эта женщина — Гертруда — не вскрикивала последние несколько минут.

Гвинед подошел ближе, понизив голос до шепота:

— Она не хотела становиться частью Неблагого Двора, несмотря на все заверения Айриэна, что с ней будут обращаться как с принцессой. Она пыталась убедить смертного забрать ее обратно, но потом Айриэн и его безумная эльфийская кровь взяли верх. Он похитил служанку и принес ее сюда, словно был богом подземного мира, а она — невинной девицей. Она попала сюда не по доброй воле и не смягчила своего отношения после, — прошипел Гвинед, напоминая Ниаллу — не слишком тонко и вкрадчиво — о проклятии, которое его мать наложила на королевство.

Айриэн любил смертную. Ниалл знал это. Но знал и то, что Гертруда была создана не для того, чтобы любить Айриэна. Они были обречены — точно так же, как и их дитя. Как весь Неблагой Двор.

Дверь в покои короля неожиданно распахнулась — так широко и резко, что толстая дубовая деревяшка с силой ударилась о стену. Ниалл услышал за спиной разъяренное дыхание и уловил запах горя, смешанный с приторным зловонием смерти.

— Она умерла.

Эти два слова были наполнены душераздирающей мукой. Ниалл закрыл глаза, пытаясь достойно встретить страдание и справиться с болью, звучавшей в голосе Айриэна.

— Будь ты неладен, она умерла!

Ниалл медленно обернулся, собираясь с силами перед тем, с чем ему придется столкнуться лицом к лицу. На руках Айриэна лежала Гертруда, ее тело обмякло, лицо казалось безжизненно-бледным. Начиная от талии нижняя часть ее белоснежного одеяния пропиталась красной субстанцией. Кровь возлюбленной капала на сапоги Айриэна, образовывая липкую лужицу между его ступней.

— Она будет удостоена особых, подобающих феи похорон, как если бы она была твоей женой, Айриэн. Поскольку ты — принц темного королевства, она была бы твоей принцессой. Она будет погребена с соответствующими почестями.

Ниалл поднял взгляд на сведенное мукой лицо любимого брата, пытаясь заставить Айриэна посмотреть на него в ответ. Но бесстрашный вояка был теперь буквально уничтожен горем, Айриэн мог видеть лишь свою мертвую нареченную супругу, лежавшую в его объятиях.

— Что с ребенком? — спросил Гвинед.

Яростно зарычав, Айриэн сделал угрожающий шаг в сторону провидца, но тут же перехватил взгляд Ниалла и успел сдержать порыв своей неистовой крови.

— Это мальчик. Он… жив. Но я не знаю, как долго он еще протянет. Повитуха из смертных говорит, что он родился слишком рано.

— Гвинед, — приказал Ниалл, — приведи какую-нибудь женщину, которая смогла бы кормить ребенка.

Старик посмотрел на короля так, словно тот обезумел.

— На протяжении многих лет в нашем дворе не рождалось ни одного ребенка, ваше величество. У наших женщин нет молока, чтобы выкормить это дитя.

— Тогда я даю тебе разрешение похитить кормилицу из королевства смертных.

— И навлечь на всех нас пущее несчастье? — прогремел провидец. — Ваше величество, я вас умоляю! Мы больше не можем красть смертных. Наш двор умирает! Мы просто обязаны найти способ снять проклятие вашей матери…

— А чем, по-твоему, я занимаюсь с тех самых пор, как взошел на престол? — в отчаянии взревел Ниалл. — Сижу на заднице, наслаждаюсь развеселыми приемами? Неужели ты думаешь, что я действительно развлекаюсь все проклятые дни напролет?