Онлайн книга «Бессмертник»
|
Она читала в постели. Он сразу понял, что его в постель не пригласят. — Прости, — начал он, — я не сумел найти другого выхода из положения. Этот человек — первый трепач во всей больнице. И к тому же живет неподалеку от меня. — Он развел руками. — Ну что я мог поделать? Она не ответила. А он, рассердившись, перешел в наступление: — Ты, между прочим, преспокойно могла бы согласиться. Пообедали бы все вместе. Ничего обидного я тут не вижу. Она отложила книгу: — Обидного? Болван! Да меня в жизни так не оскорбляли, как ты сегодня! Он искренне поразился: — Сегодня? Этим? — Сегодня. Этим. Он присел на кровать. — Объясни, что тебя обидело? — спросил он мягко. — Еще обиднее, что требуются объяснения. — Но я действительно растерян. Ты меня достаточно знаешь, чтобы понимать: единственное правило моей жизни — не причинять боли. Мне довелось увидеть столько боли и ран! Бог свидетель, я не хочу их множить! — Красивые слова, — с горечью сказала Ингрид. — Очень красивые. Я слышала их от тебя множество раз. «У меня одна вера, одна религия: не причинять боли ближнему», — так ты, кажется, говоришь? И еще любимая фраза: «Мы — точно насекомые, мошки. Нас сдует — никто не заметит». Поэтому ты веришь в смех, в ежедневные радости и взаимную доброту. Ты, Тео, просто златоуст! Приятно послушать! Она откровенно издевалась. — Может, все-таки объяснишь, в чем дело? — Дело в том, что все кончено. Между нами все кончено. — Ты шутишь? Что я сделал? — Важнее то, чего ты не сделал. Мне уже давно многое претит, только я сдерживалась. А сегодняшний эпизод попросту вытащил все на поверхность. — Напрасно ты не говорила, что тебя гложет. — Возможно. Но все было на уровне ощущений, и я старалась терпеть, надеялась, что этот недобрый осадок растворится, уйдет. Или в нашей с тобой жизни что-нибудь изменится. Но сегодня, когда я была вынуждена таиться от этих людишек, мне стало так противно. Словно я — мразь. Ты меня стыдишься! Я для тебя недостаточно хороша! Ты не посмел признаться, что мы знакомы! — Ингрид! Помилуй! Что за выражения? «Мразь», «стыдишься»! Ты же прекрасно знаешь, что причина тут одна: я женат и не могу… — Вот именно! Ей не надо ни от кого прятаться, а мне надо! Тео воздел руки к небу: — Но ты с самого начала знала, как обстоит дело. Сама же говорила, что хочешь остаться свободной, что избегаешь сильных чувств и привязанностей… — Сильных чувств? Ах, простите, вас потревожили! Заставили что-то почувствовать! — Нет, разумеется, я чувствую… Ну, ты же поняла, о чем я! О чем мы договорились с самого начала! Чтобы не было этих цепей, этих пут, когда нельзя шевельнуть ни рукой, ни ногой. — Он встал и посмотрел на нее, окончательно растерянный и подавленный. Она не отвечала. — Ведь мы об этом договаривались, мы понимаем друг друга? — повторил он. — Наверное, я не права, — сказала она неожиданно тихим, несчастным голосом. — Ты высказывался вполне определенно. Да и я тоже. — Ну, так в чем же дело? — В том, что в последнее время я, похоже, захотела сильных чувств и привязанностей. Да-да, я хочу привязаться, чтобы — как ты выражаешься — не шевельнуть ни рукой, ни ногой. Для меня самой это неожиданно, но так оно и есть. Он не знал, что ответить. — Мне тридцать четыре года, — продолжила она. — И я хочу, чтобы рядом был человек, который принадлежит мне безраздельно. И на улице, и в ресторане, и дома, и в постели… Мой человек. А не взятый напрокат у другой женщины. Он вдруг расхохотался. — Какого черта? Что тут смешного? — сердито спросила она. — Прости. Я не над тобой. Просто… просто все вы одинаковы! С какой стати ты вдруг окажешься исключением? Ингрид слабо улыбнулась, но в глазах у нее блеснули слезы. Она достала сигарету, закурила и взглянула вверх на стоявшего перед ней Тео. — Ну так что, Тео? Что будем делать? — Не знаю. Мне очень нравилось, как мы жили до сих пор, и я буду счастлив, если это продлится. — Ты не оставишь Айрис? Тео, если ты скажешь «да», я сойду с ума от радости. Если «нет» — это конец, тупик. Понимаешь? Он отошел от кровати, встал у окна. В тяжелые, поворотные минуты жизни его всегда тянет на простор, прочь от давящих стен. Если нельзя выйти — надо хотя бы выглянуть, бросить взгляд на открытое пространство. Под фонарем, что освещал гостиничный подъезд, кружились снежинки. Круженье завораживало; казалось, снежинки летят не вниз, а вверх. Он знал, что это зрительный обман, но все-таки они медленно и неумолимо летели вверх. Такой день — день выбора и решений — тоже наступает неумолимо. Все со временем усложняется, ничто не длится в своей первозданной и чудесной простоте. Ни супружество, ни… Он вздохнул. Комнату за его спиной заполнял сладковатый сигаретный дым. Тео обернулся. Ингрид по-прежнему лежала на кровати, скрестив ноги, с сигаретой в руке. Такая печальная… Его тоже охватила глубокая, безмерная печаль. — Я не могу оставить Айрис, — тихо произнес он. — Не знаю, что будет с нами дальше, но сейчас я к этому не готов. — А когда-нибудь будешь готов? — Не знаю. Он взял ее за руку — вялую, безответную руку. По ее щеке прокатилась огромная блестящая слеза. Она отвернулась. Он почувствовал, что к его глазам тоже подступают слезы. Ну почему, почему женщины всегда заставляют мужчин страдать? — Милая Ингрид… Тебе предстоит покорить весь мир, — проговорил он. — Да благословит тебя Бог. Тео сидел за письменным столом. На стене за его спиной висели дипломы и фотографии Айрис с детьми. «Красив как дьявол, — подумала Анна. — Так говорили во времена моей молодости. Волосы чуть тронуты сединой, фигура гибкая, поджарая — благодаря лыжам и теннису. Дьявольски красив». Он удивленно поднялся: — Родная теща? Что привело вас сюда? Вы слишком хороши, чтобы думать о подтяжке лица! — Спасибо. На этот раз я, во всяком случае, пришла не за этим. Ты доволен поездкой? По-моему, ты слишком быстро вернулся. — Снег был слишком рыхлый, толком не покатаешься. Ее привели сюда злость и гнев. Они придали ей отваги, но теперь, в этом кабинете, отвага сменилась страхом. С чего начать? Однако ей помог сам Тео. — Вероятно, вы пришли не за тем, чтобы справиться о моем отдыхе? — Ты прав. — Она вздохнула. — Я вчера была в парикмахерской… Он вздернул брови и вежливо ждал продолжения. |