Книга Рыцари Короны, страница 18 – Ирина Перова

— Прошу прощения, благородная барышня. — Человечек обрадованно сдернул с головы треуголку. — Конечно, вы правы, так нельзя, совершенно не по правилам.

Он обернулся к Пушку, нахлобучил треуголку обратно и, выставив вперед правую ножку, задиристо сказал:

— Слышал, ты, коврик мохнатый! Благодари барышню, если бы не она, я бы тебя по всему берегу размазал и по кусочкам птице Бубури скормил!

— Конечно, — согласился Пушок и махнул хвостом. Человечек нервно подпрыгнул и снова повернулся к Ольге.

— Я вообще не люблю драк, но вы же сами слышали. — Голосок его стал еще более визгливым и склочным, так что Аленка просто зажала уши. — Вы слышали, он сказал «драный башмак»! А еще назвал меня свиристелкой!

— И скандалистом, — услужливо подсказал Сашка, за что сразу схлопотал по тычку в ребра с двух сторон, от брата и от Андрея.

— Скандалистом, это конечно. — Щечки человечка приятно порозовели. — Скандалистом… Что ж, это дело известное…

— Надо признать, — оскалился Пушок, — что лепрекон, которого вы видите перед собой, друзья мои, первый скандалист в наших краях.

— Ну ладно, ладно, Пушок. — Человечек совсем зарумянился от удовольствия, — все-таки не первый, зачем обманывать хороших людей… Но в первой тройке! — Он поднял голову и гордо осмотрел ребят. Они молчали, не очень понимая, как на это реагировать.

Только Сашкина физиономия светилась восторгом.

Лепрекон кивнул ему и скорчил рожу. Сашка, естественно, воспринял это как приглашение начать беседу.

— А я не понял, — тут же задал он вопрос, — лепрекон это что, имя такое?

— Национальность! — неожиданно весело захрюкал Пушок, а лепрекон сморщил личико еще больше и трагическим голосом спросил:

— Ну что это такое? Пушок, с кем ты общаешься? Посмотри на них, они же про лепреконов не слышали! А еще благородные Рыцари, образованные, должно быть, люди!

— Кстати, у меня тоже вопрос. — Андрей с подозрением смотрел на лепрекона. — Откуда сударю известно, кто мы?

— Ха, — презрительно передернул маленькими плечиками человечек. — Что ж я, по-вашему, благородных рыцарей от какой-нибудь невежественной деревенщины не отличу?

— Лепреконы населяют нашу Землю с незапамятных времен, — спокойно пояснил Пушок. — Умнейшие, надо сказать, создания, вот только характер кошмарный. А Калоша, как вам уже известно, среди них в первой тройке.

— Ну да, характер, — задрал носик лепрекон. — А если кому не нравится, тот может эмигрировать. На Внешнем Кольце, между прочим, лепреконов вообще нет, нам там климат не подходит.

— А кому он там подходит? — ухмыльнулся Пушок. — Только мерзавчикам и горбатым зайцам.

— Извините, вклинился в их разговор Сергей, — но я тоже не понял, сударь лепрекон, вас что же, зовут Калоша?

— Вот именно, зовут! — с полоборота снова завелся человечек. — И самое кошмарное, что я уже привык откликаться! А у меня ведь такое прелестное, такое нежное имя!

— Конечно, прелестное, — невозмутимо согласился Пушок. — Только выговорить его никто, кроме лепреконов, не может. — Он усмехнулся и пояснил: — У него в имени семнадцать слогов и четыре гласных.

— Так не бывает, — твердо сказал Сашка. — Это я точно помню, не может быть всего четыре гласных на семнадцать слогов.

— Это у вас не бывает! — Носик-пуговка снова смотрел в небо. — А у нас запросто! У нас, у лепреконов, все имена такие…

— Поэтому тебе и приходится на Калошу откликаться, — закончил за него Пушок.

— Да, в общем, так ведь гораздо проще, правда? — очаровательно улыбнулся им лепрекон Калоша. Оказывается, он и это умел.

Все согласились, что так действительно проще, и тоже представились. Когда церемония знакомства была завершена, Пушок снова спросил:

— Как ты все-таки здесь оказался?

— А-а, — небрежно махнул ручкой лепрекон. — Хотел немного пуха у птенчика Бубури позаимствовать, красивенькую такую розовую опушку для башмачка сделать. А эта дура здоровенная ничего не поняла, накинулась на меня и давай гонять по всему озеру, чуть не потерял из-за нее… — Калоша перевернул башмак, движением фокусника, словно из воздуха, достал молоточек и гвоздь, потом одним ловким ударом вогнал этот гвоздь в каблук.

— Где уж ей понять твои высокие устремления, — фыркнул Пушок. — Могла и подождать, пока ты из ее птенчика нащиплешь столько пуха, сколько тебе нужно. Что с нее взять, никакого образования, ничего не понимает!

— Ты много понимаешь, — огрызнулся Калоша.

— Не-а, я тоже не понимаю, — продолжал скалиться Пушок. — Это у нас семейное. Помнишь, и тетка моя не поняла, когда ты начал ей хвост стричь? Ой, как ты тогда улепетывал!

— Одно из самых ужасных воспоминаний в моей жизни, — вздохнул Калоша. — Но эта птичка тоже меня здорово погоняла… Ладно, можно и без розовой опушки. Может, даже лучше… — Он пристально взглянул на застежку волшебного Плаща. — Если пряжечки фигурные, да побольше… — Лепрекон медленно переводил взгляд с башмака на Андрея, рука которого машинально дернулась, прикрывая застежку.

— Даже и не думай… — холодно и убедительно, как полицейский в американском боевике, предупредил владелец Плаща.

— Что за день такой, сплошное невезение, — сплюнул Калоша. — Ладно, мужики, раз тут мне у вас ловить нечего, пойду я.

Аленка ойкнула, и он обернулся:

— Ты чего?

Да просто странно. Так было все вежливо, «благородные Рыцари, прошу прощения», и вдруг «мужики»! Как-то неожиданно.

— Так ведь тогда мы не знакомы были, — объяснил, удивляясь ее непонятливости, Калоша. — С незнакомыми мы, лепреконы, всегда на всякий случай просто удивительно вежливы… — Пушок издал непонятный звук и тут же спрятал морду в лапы. Калоша смерил его ледяным взглядом. — Да, именно так, всегда удивительно вежливы. А когда уже познакомились, все свои, так чего церемониться? А может, кто-нибудь все-таки подарит бедному лепрекону пряжечку-застежечку на башмак? Так сказать, по благородству рыцарской души? Доброе дело совершит. Без хорошей пряжки у башмака никакого вида нет.

— Не подарят, — отрезал Андрей, которому вымогательство лепрекона явно пришлось не по рыцарской душе.

— Странно. А ведь такие благородные. Вам ведь это ничего не стоит, а мне приятно будет. Добрая память, так сказать, и все такое…

Пушок подчеркнуто медленно, с легким рычанием, поднялся с земли.

— Ну, раз такое дело, мужики, — нисколько не обиделся вымогатель, — то я пошел. Так что, счастливо оставаться, не горюйте, еще увидимся!

— Как же не горевать, если увидимся? — проворчал Пушок.

Калоша скорчил ему рожу, подмигнул Ольге, подхватил свой башмак, шагнул в высокую траву и моментально затерялся в ней.

— Чего это он с ботинком таскается? — спросила Оля.