Книга В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая, страница 53 – Юлия Шилова

— Привет, командир, — сказал один и похлопал Макса по плечу.

Я сидела ни жива ни мертва и с ужасом наблюдала, что будет дальше.

— Привет, — довольно живо ответил Макс и хотел было пройти вперед, но мужчины и не думали расступаться. — В чем проблема, мужики? Мне надо ехать.

— А на чьей машине катаешься, командир?

— Как это — на чьей? На своей.

— Ты хочешь сказать, что это твоя тачка?

— Моя.

— Так покажи документы.

— А вы что, мужики, из ГАИ, что ли? С чего бы я вам документы показывал?

— Покажи документы, говорят, а то проблемы будут. Эта машина числится в угоне. Ее у нашего товарища прямо от дома угнали.

— Возможно, просто модель похожая…

— И номера тоже похожие?

— Номера тоже похожие.

— Надо же. Где же это видано, чтоб у двух машин были одинаковые номера…

— Всякое бывает, мужики. Сейчас время такое. Ничему удивляться не нужно.

— Всякое, говоришь, бывает?

— Всякое.

Бандиты, заступившие Максу дорогу, стояли перед ним непроходимой преградой, но к активным действиям не переходили.

— Послушай, ты нам давай мозги не пудри. Показывай документы, или мы ментов вызывем. Машина в угоне, тебя сразу по статье закроют. Это машина нашего другана Сереги Белого.

— Хорошо, вызывайте. Пусть они в этом недоразумении разберутся. Мне бояться нечего.

— А может, по-хорошему договоримся, а?

— Слушайте, да о чём нам договариваться? Это моя машина, и точка! Хотите ментов — вызывайте! Ну что прицепились? Да я сам могу ментов вызвать.

— Можешь, говоришь? — процедил один бандит.

— Ну да.

Второй толкнул Макса:

— Послушай, командир, а ты как колеса надул? Они же спущены были. Ты случайно не в шиномонтажке работаешь?

— Нет.

— А мне кажется, в шиномонтажке. Говоришь, хорошо колеса клеишь?

— Я такого не говорил. Я вообще не понимаю, о чем идет речь.

— Тебе по-другому объяснить?

— Мужики, что вы, в самом деле?! Если надо, я вам сейчас документы покажу.

— Давай, показывай.

— Сейчас, одну минуту. — Макс открыл дверцу, нагнулся через меня и стал рыться в «бардачке». — Анька, слушай меня внимательно, — еле слышно прошептал он. — Они нас живыми отсюда не выпустят. Сейчас я закрою дверцу и их задержу, а ты пересаживайся на водительское место, включай зажигание и дави на газ.

— Что?

— Что слышала и не вздумай со мной спорить. У тебя на всё про всё ровно минута. Ты машину водить умеешь?

— Конечно. Я десять лет за рулем.

— Вот и замечательно. Чтобы через минуту я тебя здесь не видел.

Я похолодела:

— Макс, а ты?

— Ты обо мне не думай. Я сам о себе позабочусь.

— Как же ты позаботишься? — Я чуть не заплакала. — Как же ты позаботишься, они убьют тебя, и всё.

— Анька, прекрати трепаться, время дорого.

— Я не могу…

— Вали, я сказал!

— Я не могу тебя оставить.

— Тогда мы оба погибнем, дурочка.

Плечистый мужик постучал Макса по спине не чем-нибудь, а пистолетом. Я чуть было не потеряла сознание.

— Командир, у тебя зрение плохое, что ли? Ты там случайно не за пушкой полез?

— Да погоди ты! Не могу понять, куда документы подевались.

Мужчина, поигрывая пистолетом, перевел взгляд на меня и расплылся в неприятной улыбке:

— Привет, милашка.

— Здрасьте, — еле прошелестела я.

— Ты откуда такая красивая?

— Я киноактриса…

— Ты, наверное, в фильмах ужасов снимаешься? Я, ей-богу, если бы с тобой ночью встретился, умер бы от разрыва сердца. Интересно, кто использовал твой нос вместо боксерской груши?

— Я упала…

— Это ж надо так упасть, чтобы харя всмятку.

— А вы что, правда, видели фильм с моим участием? Он назывался «Дракула».

— Да не «Дракула», а «Ночь мертвецов», ты там самую главную покойницу играла, — покатился со смеху мужчина.

— Я никогда не снималась в таком фильме.

— Ну, еще снимешься. Ты когда бутылки на улице собираешь, чаще морду поднимай, вдруг кто-нибудь из режиссеров мимо пункта стеклопосуды проедет и сразу обратит на тебя внимание.

Макс хлопнул меня по коленке и прошептал:

— Давай!

Он захлопнул дверцу, я с ужасом посмотрела на водительское место. Из глаз бежали слезы. Слезы страха, безысходности и отчаяния. Нам вновь угрожает опасность… А ведь казалось, что самое страшное позади, что наступила долгожданная свобода.

— Ну что, командир, документики посеял? Ты случайно не «макарова» хотел нашарить?

— У меня нет оружия.

— Ксиву давай.

— Наверное, дома оставил.

— Не фига себе! А сам за рулем! Дома, говоришь?

— Бывает. Ну, забыл, что с того?

— Ты заканчивай лапшу на уши вешать! Значит, ты и твоя горилла тоже на охоте были? Где вы спрятались, когда дом горел?

— Мужики, я вообще не понимаю, о чем речь.

— Да неужели?

— Вот крест святой.

— Давай, колись, где вы прятались и как машину на колеса поставили?

Наверное, в другой ситуации я бы обалдела, что меня назвали гориллой, но сейчас мне было глубоко на всё наплевать. Бомжиха, уродина, бичиха… Какая разница? Главное, чтобы мы с Максом остались живы. Это самое главное.

— Ладно, командир, хорош тут дурака валять. Вытаскивай свою макаку из машины и милости просим в нашу. У нас тоже модель неплохая. Салон кожаный.

— Зачем?

— Затем, что отъехать надобно, кое-что перетереть.

Один из громил держал Макса на прицеле. Макс поежился.

— Да вы что, мужики? Всё же ясно. Вы нас с кем-то перепутали.

— Хватит языком трепать. На пустырек отъедем и всё решим.

— Это куда?

— Да тут недалеко.

— Извините, не поеду.

— Подумай хорошенько, а то вмиг пулю проглотишь. — Бандит ткнул его в бок пистолетом так сильно, что Макс сморщился от боли.

— Давай, доставай девку, иначе мы вас прямо здесь завалим.

— Хорошо.

Макс распахнул дверцу и крикнул мне, дрожа от ярости: