Онлайн книга «Золотые рыбки»
|
Но она сказала «поздно». Как отрезала. Надежды на примирение и прощение таяли с каждой встречей. Дверь отворилась, просунулась белобрысая голова Сивцева. — Семен, там труп… Женщина с перерезанным горлом. Кажись, наш маньяк опять нарисовался. Работа — только это еще могло отвлечь от мыслей об Алене. Оперативная группа собралась быстро. В машину запрыгнула девушка-кинолог с собакой. Ехали молча, вглядываясь друг в друга, словно хотели спросить: не подведешь? Нет, никто не подведет. Эту гниду пора прижать к ногтю! Психиатр-криминалист со смешной фамилией Коняшкин, с которым встречался Семен, так и сказал: — Он ждет, чтобы его поймали. — Не понял. Он хочет быть пойманным? — Не совсем так. Седой пожилой профессор сел в глубокое кресло, сложил руки на столе. Глядел в глаза Семену так, словно медленно перебирал его внутренности: а вдруг и он псих? — Он понимает, что поступает плохо… — Да уж! — не удержался Семен. — Скажите, например, у жертв что-нибудь пропало? — Да, мы не нашли ни сумочек, ни документов. Хотя наверняка они были у всех женщин. Доктор кивнул. — Так вот, — сказал он, растягивая слова, — не думайте, что он их грабил. Хрестоматийные маньяки не грабят! Он брал что-то в качестве сувениров. Или же просто выбрасывал на ближайшую помойку. Семен подвинул доктору фотографии убитых. Тот долго разглядывал снимки через большую лупу, что-то помечал у себя в записях, шевелил губами. — Вы часто бывали экспертом в подобных делах? — Семена заело любопытство. — Бывало. Раньше такого хлама сваливалось на нас поменьше. Природа, батенька, нас бережет, поэтому изрыгивает подобный материал через большие промежутки времени. Знаете самые громкие имена преступников? — Маньяков? Чикатило… — Очевидный пример. А еще? Семен припомнил битцевского маньяка. — Я думал, вы вспомните самого известного: Джека Потрошителя. — Хотите сказать, наш клиент ищет славы Потрошителя? — Нет. Судя по психологическому портрету, ваш клиент слаб духовно, но не физически, поскольку расправлялся с жертвой быстро. Я бы сказал, ему до тридцати пяти-сорока лет. Невысокий, светлокожий… — Даже так? — усмехнулся Семен. — Могу сказать больше: скорее всего он блондин или у него очень светлые волосы. По жизни он если и не неудачник, то особых амбиций не имеет. Но последователен, хладнокровен — не паникует, нагловат. Или хочет сыграть с вами в известную игру… — Какую еще игру? — почесал Семен за ухом. — Полицейские и воры называется, — сухо ответил доктор. — Вы ловите, он убегает. Семен старался понять собеседника. — То есть он знает, что мы охотимся именно за ним, а не за соседом дядей Васей? — Он даст вам понять, чего хочет. И очень скоро даст понять. Судя по фотографии первой жертвы, она могла быть и не первой. Семен качнул головой: они проверили сводки о пропавших женщинах и найденных неопознанных или опознанных телах. Похожих случаев не нашли. Но профессор продолжал уверять, что труп Козловой — не первая жертва. — Когда найдете — спросите… — Ага, и он нам на блюдечке с синей каемочкой предоставит всю информацию. — Вам кажется это невероятным? В своей практике Семен сталкивался с таким редко. Чаще всего приходилось добывать признание, что называется, под грузом неопровержимых улик. — Он расскажет. Для него это как подвиг. В момент убийства он испытывает дисфорию… Поясню: особое состояние злобы к человеку. Чаще всего таким методом сводят счеты с тем, кто нанес однажды обиду. Отец, мать, братья или сестры, одноклассники, друзья, соседи… В вашем случае всем женщинам за тридцать. Если учесть возраст преступника, то можно предположить, что он мстит матери. Разговор с профессором длился несколько часов. Семен узнал много нового и интересного. Что-то взял на заметку, что-то принял к сведению. Главное, в чем убедил его профессор, — маньяка можно и нужно поймать! * * * — Приехали! Голос Коноплева отвлек от размышлений. Семен оглядел хмурые лица ребят, махнул — пошли. Они подъехали к недостроенной больнице. Надо же, и больницы бросают! Машина подпрыгивала на ухабах, застревала в мусоре. Они едва не наехали на торчащий из земли стальной прут. — Все, дальше не поеду! — бросил Коноплев. — А то машину загублю. Здесь полно ям и открытых колодцев. Тут всего было много. Оперативники вылезли из машины. Вперед пошла кинолог с собакой, а навстречу бежал патрульный. — Лейтенант Гулькин, — представился он. — Краснов. Уголовный розыск. Кто вызвал патруль? Патруль вызвала гражданка из местного бездомного общества. Сейчас она стояла рядом со вторым патрульным и давала показания. Семена удивило, что полицейский, вместо того чтобы слушать ее со всем вниманием и прилежанием, ухмыляется. — У вас все такие? — хмуро спросил он Гулькина. Тот обернулся, покраснел и переступил с ноги на ногу. — Да тут, понимаете, история вышла… — Какая еще история? — рассвирепел Семен. — У меня очередное убийство, а вы тут кривое зеркало устроили! Подам на вас рапорт. Гулькин обиделся, надул щеки. — Товарищ капитан, вы бы сначала сами взглянули на место преступления, а потом рапорт… Он отвернулся и шмыгнул носом. Кисейная барышня! Как он переаттестацию прошел? — Ладно, лейтенант, пошли. Куда идти-то, в здание? — Ну да. — Патрульный заторопился, запрыгал впереди через рытвины и ямы. — Проходите сюда, товарищ капитан. — А собаку не надо запустить? — Сами решите. Семен пожал плечами. Позади, дыша в затылок, шел Гуральник. Сивцев с Шебеко пока отирались возле Коноплева. Зашли в недостроенное здание, оглянулись. Стройка тянулась давно, лет десять, наверное, и будет тянуться еще столько же. Ни рабочих, ни работы — голая коробка, пустые глазницы окон, засыпанный грязью и битым кирпичом пол. Шаги на нем отдавались со скрипом. Семен вздрагивал, словно давил что-то живое. Остов погибшего кита… — В соседнее помещение. Они направились к проему в стене. Судя по всему, это был холл. Потом лестница вверх. — Часто здесь что-то случается, Гулькин? — Да то и дело! Бомжи дерутся, а мы трупы собирай. Ребята ширяются. В прошлом году пацаны играли в прятки, так один упал с площадки… Не спасли. Дурное место. Хоть бы достроили, что ли. Смотреть тошно. А людям лечиться негде! Хорошее ведь дело затеяли, но… |