Онлайн книга «Пилот особого назначения»
|
Например, Нибелунг ухватил взглядом двух эрмандадовцев, которые неспешно шествовали по палубе, направляясь к «Хинете». — Вест, «безопасность» на три часа, — сказал он в рацию на всякий случай. — Вижу. В самом деле, какого лешего «Эрмандаду» принесло в крепость? Это не их территория. На заметку. — Вон, хозяева идут, — бросил кто-то из скучающих разведчиков. — Ага, они, — согласились с ним. — Шевроны видал? — Красивая у них парадка… — Это повседневка! Ты бы парадку видел! Все в эполетах, аксельбантах, мрак, короче, попугаи! — А повседневка красивая. — Факт. Нибелунг оставил эрмандадовцев с их красивой формой на попечение Веста, тем более что гуляли они с его стороны, а сам сфокусировался на тэзээмках и заправщиках. Между тем секуридады прогуливались не спеша с умыслом. Они разглядывали разведгруппу не менее внимательно, чем она их. — Смотри, — шепнул де Толедо, — видишь, двое в монтажных шлемах и комбезах? Это ребята из «Скорцени». — Ну мастера! — восхитился второй, пилот Рауль Очоа. — Как загримировались, вообще не узнать! — Ты уверен, что все сделал верно? — Просперо… — Докладывай, ты, убоище! — Все четко, по инструкции. — Рауль на секунду замер. — Слушай, как-то оно нервно: а если не сработает? Может, надо проконтролировать? — Кого ты проконтролируешь? Если не сработает? Ты собрался схватиться с этими? Проживешь секунд пять, и то много. Так, время! Марш на борт, пора отваливать! Под брюхами «Кассиопей» копошилась тэзээмка, возле кормы разворачивали топливные штанги заправщиков, а с борта «Хинете» уже запросили взлет. Транспортер, рыча натруженным механизмом, вывел флуггер в шлюз, катапульта пнула его в пространство. Нибелунг верил полученной подготовке, опыту, но более всего — интуиции, потому прожил целых десять лет. В его карьере было чем гордиться. Например, он в одиночку ликвидировал пару умников (какие-то очень ценные ученые — муж с женой), которые инсценировали свою смерть, а сами бежали в Конкордию. Нибелунг перевел их статус-кво к фактическому состоянию прямо на улице Хосрова — клонской столицы. Ножом. Банально? Банально. Но попробовали бы вы оттуда эвакуироваться после акции! Были моменты страшные. Нибелунг предпочитал не вспоминать схватку с эзошами на одном безымянном планетоиде, когда их группа недосчиталась четырнадцати человек! Вест там, кстати, тоже был и выжил. Один эпизод казался совершенно отвратительным, его Готфрид не любил и постарался запечатать в самой дальней кладовке памяти. Тогда им приказали зачистить базу на Бартель Два. Целая рота из его родной дивизии «Скорцени» не смогла выполнить задание, нарушила режим секретности и ее накрыли с орбиты главным калибром линкора. А они дочищали. Своих коллег. Братьев. Так что с интуицией у Нибелунга был полный порядок. И сейчас она буквально вопила. Ему очень, очень не нравился поезд тэзээмки. Конкретнее — персонал. Совсем точно — один инженер, который уже минут пять выстукивал что-то на планшете, подключив его к внешнему разъему пусковых контейнеров. Вот и камарад Вест семафорит: проверь! Опасность! Он не спеша, вразвалочку, прошел сквозь суету техперсонала, похлопал инженера по плечу и дружелюбно спросил: — Амиго! Чего ты так долго? Может, помочь? «Амиго» обернулся. Медленно. Совсем не так, как полагается человеку, которого внезапно хлопают по плечу. Глаза уже смотрят на Нибелунга, а пальцы продолжают плясать над клавиатурой. Глаза. Зрачки неподвижные. Расширенные… — …А то ты так страшно вкалываешь, прямо жалко тебя! Давай пособлю, я же монтажник второй категории! А ракеты эти — так мне же с ними лететь! — Не. Надо. Я. Справлюсь. Осталось. Не. Долго, — ответил инженер. Весь этот разговор только выигрывал время. Нибелунг оценил самого парня — одурманен суровой дозой наркотиков, не иначе. А теперь он вглядывался в монитор, анализируя, что именно вбивает в их ракеты специалист. Он достаточно разбирался в программировании, чтобы понять: никакого отношения к штатной работе боеголовки или двигателей данная последовательность символов не имеет! А к чему? Это не имело никакого значения. Парень прошелся по двум ПУ из трех. Что он в них ввел? Сколько секунд до завершения последней программы? Режим полномочий Нибелунга включал в себя лицензию на убийство. Он вытянул из набедренного шва шестидюймовую нить. Прозрачная, как стекло, толщиной в миллиметр. Его пальцы сдавили ампулу в основании нити. Электроразряд инициировал связи в кристаллической решетке конвикорда, и шнур на пять секунд превратился в невидимое шило алмазной твердости. Острие вошло в сердце инженера, даже не заметив преграды одежды, кожи и мышц. Пронзив аорту, шнур разлетелся мельчайшими и острейшими осколками, которые растворятся в крови без следа. Спец даже не охнул. Просто тело сделалось тяжелым и стало оседать на палубу. Нибелунг аккуратно подхватил его под мышки и усадил на бортик тэзээмки — умаялся человек, пусть отдохнет. Одобрительный взгляд Веста. А больше никто ничего не заметил, потому что во вторую «Кассиопею» в это время заводили топливную штангу, а она никак не заводилась. — Ну мать же вашу! — разорялся пилот. — Почему я в атмосфере на лету умудряюсь заправиться, а вы на ровной палубе нет?! — Попробуй! — отвечали ему. До уставшего инженера ли?! — Ребята, — сказал Нибелунг, подходя к кучке людей с нашивками инженерной службы. — Ребята, там вашему нехорошо. Сел и сидит. Вы бы глянули, а то нам улетать пора, да и парня надо проверить. Техники недовольно зашевелились, прервав созерцание чужой работы. — Ну и? — Что «ну и»? Я говорю, ваш камрад, вроде как поплохело ему, сел на тэзээмку и молчит. Так вы бы разобрались. Это ж ваш камрад, — обстоятельно разъяснил герр Штольц, автоматически кривляясь и бутафоря «под деревенщину». — Ты не перегрелся? А то уже который час в шлеме! — ответил некто участливый, после чего «ребята» хором отвернулись. — Ау! Я не понял! Дальше все заговорили разом: — Что ты не понял? — Вон Хесус, стоит, работает. — Шатает его, правда. — Так его с обеда шатает, как потрещал после курилки с тем эрмандадовцем, так с тех пор сам не свой. Устал, наверное. Голос Веста в рации: |