Онлайн книга «Минимальные потери»
– А что придется? – Ты скажи, согласен или нет? – Зашибись. Как я могу тебе сказать, если не знаю, на что ты меня фалуешь? Намекни хоть. Наводчик, мля. – Намекаю и навожу. Придется рискнуть здоровьем. В деле, которое мы с тобой делать умеем. И все наши тоже. – Наши – это Ганс, Марк и Петька? – Ага. Они же Сашка, Миша и Костя. – Понятно… Несколько секунд обдумываю сказанное. Примерно я догадываюсь, что именно она мне предлагает. Участие в черном тотализаторе. Ходили слухи, что кое-кто из игроков грешит этим делом – сливает бои за деньги. Это и впрямь противозаконно, но, насколько я знаю, за это никого еще не посадили. А вот морду били в кровь, когда ловили на горячем. Свой же брат танкист. Потому она и сказала, что придется рискнуть здоровьем. Как физическим, так и моральным, к слову. Потому что слив игры за деньги – это позор и стыд. Только странно, почему такие большие суммы. Вроде бы я слышал на порядок меньше. Два-пять кило энерго. Ну, семь. Ладно, пусть даже десять тысяч в самом-самом зашибительном случае. Но сорок и сотня? Что-то круто. Впрочем, речь сейчас не об этом. У меня после продажи «Т-54» и оплаты Вовкиного обследования остается пять сотен энерго, что составляет мои почти две месячные зарплаты. Очень недурственно. Так что лавэ, они же бабки, капуста и деньги, мне пока не нужны. Лишь бы Вовка был здоров. Господи, пусть он будет здоров. Пожалуйста, Господи! А если нет? Молить бога можно сколько угодно, но я давно понял, что в этой жизни полагаться стоит лишь на себя. Это надежнее и правильней, с какой стороны ни посмотри. Значит – что? – Сегодня я не готов дать тебе ответ, – говорю. – Но только сегодня. – Сколько тебе нужно времени? – До среды. Максимум – до четверга. – Это приемлемо, – сказала она. – Мы подождем. – Мы – это кто? – спрашиваю, хотя уже догадался, кого она имеет в виду. – Мы – это твой экипаж, – усмехается она. – Видишь ли, Сашка, Мишка и Костя уже согласились. Им, так же, как мне, очень нужны деньги. Поэтому, если ты откажешься, мы найдем другого командира. Но не хотелось бы. Ты везучий. Я дождался, пока она взлетит, и проводил глайдер своего наводчика глазами, пока тот не скрылся из виду. Везучий, значит? Ну-ну. Аркадий допил виски и со стуком поставил тяжелый широкий стакан на полированную столешницу. – Еще? – любезно осведомился Джафар. Сам он, следуя мусульманским обычаям, спиртное не употреблял. Но любил повторять, что в его доме всегда найдется хорошая выпивка для дорогого гостя. Виски и впрямь было хорошее, двенадцать лет выдержки. – Пожалуй, – кивнул Аркадий и потянулся к открытому ящику с сигарами. Угощают – надо пользоваться. Джафар налил. Аркадий серебряными щипцами бросил в бокал несколько кубиков льда, обрезал и раскурил сигару, покосился – уже не в первый раз – на унизанную бешено дорогими перстнями левую руку хозяина, взял стакан и откинулся на спинку кресла. Замечательно. Пока все идет замечательно. – Значит, среда? – уточнил Джафар. – Думаю, скорее, четверг. – А если он не согласится? – Согласится, – усмехнулся Аркадий. – Он очень любит сына и пойдет ради него на все. – Это характеризует его как настоящего мужчину, – уважительно произнес Джафар. – И все-таки? Вдруг диагноз не подтвердится? – Врач хороший, раньше никогда не ошибался. А если все-таки ошибется, или наш танкист по каким-то причинам откажется… Что ж, найдем другого. Всегда есть другой. – Верно. Но это будет именно другой. – Я понимаю, – кивнул Аркадий. Неожиданно под внимательным и, казалось бы, вполне дружелюбным взглядом Джафара ему стало чертовски неуютно. Он глотнул виски и не почувствовал вкуса. Нервы, чтоб им. Все будет нормально, Аркаша, не дрейфь. Еще не такие дела проворачивали. Нет, сказал он себе, такие не проворачивали. Слишком много риска. Но и денег… После этого можно уже не работать до самого конца долгой и счастливой жизни. И детям еще останется. Может, даже и внукам. Главное, не забыть завести тех и других. Он погасил сигару в пепельнице и поднял глаза на Джафара. Бледно-серое встретилось с темно-карим. – Так я пойду? – Иди. И помни, что жду не только я. – Да, конечно. Можете не волноваться, все будет в лучшем виде. – Я? – удивился Джафар. – Я никогда не волнуюсь. Волноваться должен ты. – До свидания. – Будь здоров. Он вышел на улицу, остановился, глянул на автоматический измеритель пульса и давления, встроенный в наручные часы. Сто двадцать в минуту. Повышенное. Кто бы сомневался! Нет, пора завязывать с этой работой. Если, конечно, он и впрямь собирается прожить долгую и счастливую жизнь. Ладно, уже решил. Еще один раз – и все. В среду я специально отпросился с работы пораньше, чтобы поддержать Катерину, если что. И оказалось, не зря. Вовку по такому случаю оставили с бабушкой, которая, слава богу, чувствовала себя неплохо и согласилась посидеть с внуком. Высокий, гладко выбритый врач с благородной сединой в темных волосах и выражением глубокого сочувствия на лице сообщил нам, что все подозрения, увы, подтвердились. У Вовки прогерия в начальной стадии. Это лечится, да. Но не за счет нашей страховки. Сколько? Он думает, что в тридцать пять тысяч энерго можно будет уложиться. Это если лечить здесь, в специализированной российской клинике рядом с домом. За рубежом, скорее всего, будет дороже. Не считая дорожных и гостиничных расходов. Да, решение следует принимать быстро. Недель и месяцев в запасе нет. Иначе процесс станет необратимым. Когда мы вышли из клиники, Катя не плакала, держалась. Но у нее было такое лицо… Лучше бы плакала. – Кать, – я обнял жену за плечи, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно уверенней, – не вздумай отчаиваться. Мы будем лечить сына. – А деньги? Тридцать пять тысяч. Это просто немыслимо, Слав. Где их взять? Я не представляю. – Тебе ничего не надо представлять. Деньги я достану, обещаю. И достану быстро. Сегодня же позвоню одному человечку… Мы победим, можешь даже не сомневаться. Мы обязательно всех победим. Я крепче прижал к себе жену и заглянул в любимые глаза, в которых светились надежда и испуг. Испуг и надежда. Со Светланой мы встретились вечером в городском парке. Я не опоздал, но, когда подходил к назначенному месту, увидел, что мой наводчик уже сидит на скамейке, крошит хлеб и кормит голубей. – Идиллическая картина. – Люблю животных, – улыбнулась она. – И птиц. Могу наблюдать за ними часами. Привет. – Привет. Говорить здесь будем или пойдем в какое-нибудь кафе? |