Книга Астронавты. Отвергнутые космосом, страница 39 – Рина Грант

Сердце у инспектора упало. Охранник не поверит. Он, Электрий, придумал такую историю, потратил столько времени на сверку всех деталей, — но если этот тип вздумает сравнить рассказ с записями видеокамер и данными журнала бортового распорядка, он тут же поймает Суточкина на лжи.

Но отступать было поздно — одна из камер отражала внутренность отсека за спиной охранника, и на ее экране Электрий стоял, растопырив руки, прямо у него за спиной. Тот развернул кресло и поднял на инспектора свою багровую рожу с нежно-розовым шрамом от виска до горла.

Закрыв уши от визга электрогитар, Электрий попытался говорить, но не услышал собственного голоса. Замотал головой. Охранник ухмыльнулся, потянулся к пульту и вдавил кнопку.

Воцарилась тишина.

Еще какое-то время Электрий приходил в себя. Потом открыл рот и хрипло сказал:

— Я не помешаю?

* * *

Дядя Фима посмотрел на визитера с интересом.

— Это очень любопытно, — сказал он. — Вам кто-то сказал или вы сами догадались?

Электрий кивнул:

— Сам. Я понимаю, что с моей стороны это просто домыслы… и я не хотел бы разводить на борту сплетни. Просто мне показалось любопытным, что… э-э-э… Бой-Баба? — что она в обоих случаях была каким-либо образом причастна к смерти. В первый раз именно она обнаружила тело. А во второй сама ввела препарат. Причем в моей присутствии — какое хладнокровие! — Электрий возмущенно взмахнул руками.

Охранник нахмурился. Помолчал, не сводя взгляда с фасеточной мельтешни экранов.

— Оборудование у вас довольно устаревшее, — проговорил Электрий. — В наше время для слежения все пользуются эметтерами. Но ведь у вас эметтера нет, я так понимаю?

Охранник помотал головой, и его седые волосы распушились, как головка одуванчика. Электрий невольно улыбнулся.

— Чего нет, того нет, мой друг. Из принципа. Предпочитаю иметь собственные мысли в голове. И не делиться с ними никем. Такой вот я отсталый.

— А как же вы тогда выходите в сеть, без эметтера? — спросил Электрий.

— В сеть? Зачем?

Электрий поморгал озадаченно, пытаясь найти ответ. Охранник широко улыбнулся:

— Если совсем припрет, то есть планшетка. Не загромождает мозг. Никому не выдает его содержимое. Но я редко ею пользуюсь, да толком и не умею. Терпеть не могу сеть и прекрасно без нее живу.

Инспектор оглядел охранника снисходительно.

— В наше время жизнь вне сети невозможна… все знания, все общение там…

Дядя Фима пожал плечами:

— Мне уже поздно себя переделывать.

Оба помолчали. Охранник продолжал наблюдать за экранами, как будто инспектора тут и не было.

— Вам бы лучше поговорить с капитаном, — наконец сказал он. — Ваша беседа со мной довольно бессмысленна.

Электрий положил собеседнику руку на плечо.

— Это не так. Ваше мнение для меня очень важно. Я не хотел бежать к капитану, не убедившись, что мои… э-э… подозрения не лишены оснований.

Охранник посмотрел на него:

— И чего же вы от меня хотите?

Суточкин растерялся, потеряв мысль:

— Я не знаю, но… Может, как-то последить за ней?

— Последить… — пробормотал охранник. — Последить, конечно, можно… — он покачал головой. — Нет, я не могу этого представить! Конечно, капитан меня предупреждал, когда взял ее в состав экипажа. Бой-Баба — особа импульсивная и неуравновешенная. У меня здесь, — охранник махнул рукой в сторону шкафа в глубине отсека, — копия ее дела. Специально из суда выписал. Очень интересно, что они там пишут. Но убийство…

Электрий опустил глаза. Вот сейчас. Говорить или нет? Все, что он сказал до этого, — действительно домыслы, которые невозможно проверить. Но сейчас…

Инспектор облизнул губы. Голос его вдруг ослаб и задрожал:

— Я подозреваю, что эта Бой-Баба хочет разделаться и со мной.

Охранник вскинул на него удивленные, веселые глаза:

— Зачем?

— Я не знаю, — произнес Электрий.

Он действительно не знал. Кое-какие подозрения относительно железной бабы зародились у него с самого начала. Но теперь, в ожидании бота, инспектору пришел в голову остроумный план. Если перед бегством с корабля заставить членов экипажа засомневаться в ее невиновности… подкинуть парочку несерьезных улик… и затем инсценировать свое исчезновение с корабля как — Электрий подавил улыбку под внимательным взглядом охранника — собственную смерть, то… то даже тут, на умирающем призраке-«Голландце», последнее слово останется за ним. Будет что потом рассказать на корпоративных сабантуйчиках.

— А что там произошло такое? — не утерпел инспектор. — Вы сказали — неумышленное убийство?

Охранник усмехнулся. Прошелся по отсеку, уперев руки в бока мешковатых штанов с пузырями на коленях. Посмотрел на Электрия искоса.

— Да просто инспекция по охране здоровья и безопасности превысила полномочия. Но в суде их ударили по рукам. Наша Бой-Баба — квалифицированный специалист, капитан Троянца. Вы этого не знали?

Электрий помотал головой.

— Ну и вот, — охранник оседлал кресло спинкой вперед и уселся лицом к инспектору. — Ее корабль получил сигнал бедствия от старого аналогового судна, вроде нашего «Голландца». У тех пожар на борту. Подошли, приступили к спасательной операции. Ну, и… — Он вздохнул. Пристально посмотрел на Электрия из-под редких рыжих ресниц. — В общем, тот экипаж они спасли, а сами почти все погибли. Выжили только наши двое: Бой-Баба и ее железный приятель. Инспекция охраны здоровья требовала пожизненного для капитана. Потому что именно она отдала приказ спасать.

Электрий помедлил.

— Я этого не знал, — сказал он тихо. Охранник усмехнулся:

— Ну что, инспектор, — он потянулся, подняв дюжие лапищи в воздух, — вы все еще настаиваете, что в происшествиях на борту виновата именно Бой-Баба? И что она замышляет против вас?

На губах охранника играла улыбка. А Электрий Суточкин не выносил, когда над ним смеялись.

— Боюсь, что теперь я еще больше уверен в этом, — ответил он твердо.

Охранник кивнул:

— Вы очень интересный собеседник, инспектор.

Он протянул руку и снова включил свою ужасную музыку.

* * *

Лаборант по прозвищу Профессор сидел в медблоке базы рядом с кушеткой и держал жену за руку. В раковине дребезжала под капающим краном немытая посуда. Рифленый люк на задраенном иллюминаторе лаборатории базы чернел в желтоватом свете ламп.

Профессор смотрел на лицо Мойры, вспухшее язвами, на страдальчески опущенные уголки рта. Лоб жены блестел от пота и сукровицы. Лаборант поминутно отирал ее лицо тряпкой и нагибался ополоснуть вонючий комок материи в подставленном к кровати тазике.