Книга На зависть всем, или Меркантильная сволочь ищет своего олигарха, страница 36 – Юлия Шилова

— В маске?

— Да. Все так быстро произошло… Я бросилась на тебя…

— Зачем, зачем, дуреха?! Господи, что ты наделала?! — Я плакала, и слезы капали прямо на Дашкино лицо.

— Я не подумала… Но он бы убил тебя… Ты прости меня, пожалуйста, за все… Прости…

— Дашулька, все будет хорошо. Я сниму квартиру, вы с Тонькой перейдете в другую школу. — Я и сама не знала, кого успокаиваю — себя или сестру. — Мать закодируется и бросит пить.

— Оля, у тебя есть враги… Будь осторожна… — снова прохрипела сестренка. — Ты в опасности…

— Да кому я нужна? — растерянно пожала я плечами и всхлипнула. — Может быть, меня с кем-то перепутали?

— Целились в тебя… — стояла на своем Дашка. — А помнишь, как мы всей семьей на озеро ходили купаться? Помнишь?

— Помню, милая. Помню!

— Мама тогда еще не пила. От нее всегда вкусно пахло. А ее руки были самыми родными и любящими. Она меня всегда по голове гладила. Жалела, прямо, как ты сейчас…

— Дашулька, тебе, наверное, сейчас тяжело говорить?

Но Дашка меня не слушала и говорила, говорила… Словно хотела выговориться или, скорее, наговориться, потому что чувствовала, что скоро не произнесет ни единого слова.

— Знаешь, как мне все эти годы не хватало мамы и ее ласковых рук? Мамочка, мамочка… Ой, больно мне… Олечка, мне плохо… Я ничего не вижу… Оля, а ты отца помнишь?

— Не очень хорошо.

— А я его вообще не помню…

— Как ты можешь его помнить? Когда мать от него ушла, вы с Тонькой еще мелкие были.

— А почему у нас даже его фотографий не было?

— Мать все сожгла.

— А как ты думаешь, он нас помнит?

— Думаю — нет, — честно ответила я.

— Почему?

— Если бы он нас помнил, то обязательно нашел бы и поинтересовался, как мы живем. А чего ты про него вспомнила?

— Сама не знаю… — Дашка попыталась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась.

— Оля, ты никогда не пей.

— Дашуля, деточка, да что ты такое говоришь?

— Когда у тебя дети будут, никогда не пей.

— Даша, ты как могла такое подумать?

— Ты же сама знаешь… как страшно… когда мать пьет… — Сестренка облизала пересохшие губы и вновь попыталась улыбнуться.

— Дашуля, сильно больно?

— Грудь сдавило… Не могу дышать…

— Ты помолчи. Не говори ничего, береги силы. Димка, ну что так долго едем?!

— Немного уже осталось, — взволнованно сказал Димка и, оглянувшись, чуть не попал в аварию, в последний момент вывернув руль.

— Не отвлекайся, пожалуйста. Дашулька, ты слышала? Уже почти приехали. — Я гладила и гладила сестренку по волосам и говорила и говорила сквозь слезы: — Дашенька, я тебя очень сильно люблю. Это, наверное, я сама виновата. Так мало уделяла вам с сестрой внимания. Можно сказать, что бросила вас на произвол судьбы… Прости меня, моя любимая…

— Я тебя люблю, — прошептала сестренка. — Ты молодец… Ты вырвалась… Почему-то я опять вспоминаю нашу поездку на озеро… Так хорошо было… Помнишь, я чуть не утонула? Поплыла и ощутила, как ноги сводит, закричала от страха, а ты… меня спасла… Из воды вытащила.

— Молчи, молчи… Береги силы.

— И я тебя сегодня спасла. — Даша закрыла глаза и застонала. Нетрудно было понять, что ее терзает невыносимая боль.

— Дашенька, только дыши. Я тебя умоляю, дыши.

Даша молчала.

Я взяла руку сестры и попыталась нащупать пульс.

— Дашутка, не молчи! Я боюсь! Говори хоть что-нибудь, чтобы я знала, что ты жива. Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь?

— Усталость, — прошелестела Даша. — Я… очень… сильно устала… Оля, я тебя снова не вижу.

— Как не видишь?

— Темнота…

— Какая темнота? На улице светло. Дашулька, посмотри на меня!

Сестренка с трудом открыла невидящие глаза.

— Миленькая моя…. Не пугай. На улице еще светло. Время-то обеденное. Ты меня видишь?

— Темнота… — с трудом произнесла Даша. — Голоса… Я больше не могу… Ты будешь ко мне приходить?

— Куда? В больницу? Конечно буду. Спрашиваешь тоже! Да я из твоей больницы не вылезу.

— Приходи. Я буду скучать. Помнишь, какие мои любимые цветы?

— Конечно, помню — лилии. Ты в них постоянно нос пачкала, с самого раннего детства. Дашулька, а что это ты про цветы заговорила? При чем тут цветы? Я тебе палату всю лилиями заставлю. Но знаешь, у них запах очень сильный, у многих аллергия, могут не разрешить.

В эту секунду Даша постаралась улыбнуться и даже приподняла голову, словно хотела что-то увидеть, или услышала чей-то голос. Мне даже показалось, что она чему-то обрадовалась и захотела встать. Я обернулась, всхлипнула, а когда посмотрела на сестренку, ее глаза были вновь закрыты.

В эту минуту машина остановилась у больницы. Димка выскочил, открыл заднюю дверцу и попытался взять Дашку за руку. Я сидела неподвижно и по-прежнему гладила ее по волосам.

— Сестренка… Любимая…

— Оля, помоги мне! — попросил Димка.

Но жизнь остановилась во мне — моя сестра умерла. Я словно окаменела, потеряв и слух и зрение. Кровь гулко пульсировала в висках, голова кружилась. Даша, Дашенька, Дашутка… Маленькая моя, Сестричка… Дашка!

Димка осторожно взял Дашу на руки на руки и понес в приемный покой.

Я села на асфальт, ноги меня не держали. Обхватив руками согнутые колени, я наконец дала волю чувствам. Словно прорвало плотину — слезы хлынули рекой.

В голове, словно в калейдоскопе, мелькали разноцветные картинки: вот я с сестрами, с папой и мамой на лесной полянке. Вкусно пахнет шашлыками. Яркое-яркое солнце, звонко щебечут птички, мы маленькие, а деревья высокие-высокие. Мама смеется и прижимается к отцу. Тот целует ее в щеку и что-то говорит, показывая на нас. Я сижу в беседке и наблюдаю за маленькими сестренками. Тонечка сидит с соской в красивой коляске. Дашулька, которая уже научилась ходить, пытается везти коляску с младшей сестрой. Я подбегаю к Дашке, помогаю толкать коляску. «Скоро будем кушать, мойте ручки», — говорит мама, а папа вынимает из коляски Тонечку и поднимает ее над головой. Тонька звонко смеется…

…Услышав чьи-то громкие голоса, я с трудом встала. Из дверей приемного покоя вышел Димка, бледный как полотно. На его руках лежала Даша.

— Вы зачем к нам мертвую привезли?! — возмущалась вышедшая следом женщина в белом халате. — Мы мертвых не лечим. Вам надо в морг. А нам покойники не нужны, а то эту смерть еще нам припишут.

— Оля, они говорят, что Даша умерла… — Димка кивнул на злобную тетку. — Может, им в бубен дать, чтобы они получше посмотрели? Она же только что разговаривала.