Онлайн книга «Ответный удар»
|
– Правильный вывод, мой мальчик. Бино фаата, Эби Макнил, твоей матери, Павла Литвина, Рихарда Коркорана и тех дней, которые они провели пленниками в чужом корабле. Ну и других любопытных моментов и забавных личностей вроде Гюнтера Фосса, спасителя Земли… Здесь, на этом диске, полный отчет о случившемся, и ты его просмотришь, когда я уйду. Но сначала мы поговорим… Скажи, ты замечал за собой что-нибудь странное? – Странное? Нет, Клаус… пожалуй, нет. – Нет? Я подскажу тебе, Пол. Тебя не удивляет, что ты говоришь на фаата'лиу? – Ты тоже на нем говоришь. – Мне сделали операцию, сложную операцию на гортани. Видишь ли, Пол, голосовые связки, нёбо и язык у бино фаата устроены чуть иначе, и люди Земли просто не в силах овладеть необходимым произношением. Только мы с тобой, если не считать особых трансляторов-вокодеров… Но это не самое главное… не самое главное для тебя. Важнее другое. Я замечаю, что ты улавливаешь смысл незаконченной фразы, а иногда – невысказанную мысль. В последние годы, когда ты вступил в пубертатный период, все чаще и чаще… Ты не думал, как это получается? Не вздрагивай, в этом ничего плохого нет. Такой уж у тебя дар, мой мальчик. – Клаус, теперь я понимаю, о чем ты говоришь. – Пауза. – Клаус… мне страшно, Клаус… – Ты не должен бояться. Это не уродство, Пол, это, так сказать, наследственный дар. Ну-ка напрягись, загляни в мое сознание, прямо в мозг… Сколько там извилин у старины Клауса? Пяток наберется?.. Ну вот, ты уже улыбаешься… – Оттого, Клаус, что мне стало еще страшнее. Наследственный дар? Почему наследственный? – Потому что Рихард Коркоран не был твоим отцом. Я объясню тебе… сейчас объясню… ты только внимательно слушай… Смоленск, зима 2102 г., усадьба в микрорайоне Холмы – Мама, Клаус сказал мне… – Я знаю, о чем сказал Клаус, и не хочу об этом говорить. Ты мой сын, Пол, плоть от плоти, кровь от крови… Этого достаточно. – Конечно, мама. Но я все-таки спрошу… нет, не о том, что с тобой сделали на корабле, я про другое. Клаус дал мне отчет, и там было про метаморфа, про этого Гюнтера Фосса… Это не выдумки? Ты сама его видела? Вздох облегчения. – Видела. Своими собственными глазами. – Расскажи! – Дядя Павел знает больше. Когда он вернется… – Когда он вернется, я его спрошу, но ты тоже должна рассказать! Откуда он взялся, этот Фосс, и как он выглядел? И что он делал? И почему он… Смоленск, март 2105 г., урок в 12 классе 1-й Смоленской гимназии – …Если обратиться к русской – точнее, к российской литературе того периода, мы легко заметим тенденции разочарования и нигилизма, что объясняется общей ситуацией в стране в конце двадцатого – начале двадцать первого веков. Развал великой державы, резкий спад экономики и обнищание населения с одной стороны, а с другой – безграмотные нувориши, ленивые чиновники и жадные олигархи, устроившие пир во время чумы – такой видится нам Россия тех лет, что, разумеется, нашло отражение в литературном процессе. Если мы обратимся к творчеству таких писателей, как… – Паш, а Паш… – Что, Серега? – Ты новую девчонку видел? Ту, что в девятый пришла? – Какую девчонку? – Верку Ковалеву. Я ее сканером… пару раз… незаметно… Держи, щас переброшу снимки на твой покетпьют… [16] – Щас нас засекут и выкинут из блока. Забыл про контер [17] ? – …Период упадка, который мы сегодня рассмотрим, продлился до двадцатых-тридцатых годов двадцать первого столетия и породил, в частности, особый жанр литературы ужасов. Если мы обратимся., например, к роману «Нет»… – Забудь про контер, я его немного подкрутил. Ты погляди, Пашка, какая девочка! На второй снимок погляди! Этот я сделал снизу, когда она по лестнице шла… Ка-акие ножки! – Да ведь она совсем малявка! Пятнадцать лет в обед! – Ну, и мы еще не старики. Я, во всяком случае. А потому… – Ты что там с контером сделал, Серега? Вышли уже на нас, вышли! Ты что в нем крутил, охламон? Перерыв в трансляции лекции, – Седьмой блок! Семенов и Коркоран! Вон из аудитории! – Ольга Васильевна, да мы… – Семенов, я сказала вон – значит, вон! Я вижу, что на ваших экранах! И если вы еще раз посмеете… Смоленск, май 2105 г., усадьба в микрорайоне Холмы – Мама, это Верочка. – Здравствуй, милая. Я Эби. Ты учишься с Полом? – Нет, тетя Эби, я только в девятом. Биологический курс. – Да, конечно. Ты совсем… – заминка, – совсем юная. – Мама, ты хотела сказать: совсем ребенок. – Пол, важно не что я хотела сказать, а что сказала. Вера не ребенок. Юная девушка – так будет точнее. И очень симпатичная. Даже удивительно, что она обратила внимание на такого рыжего недоумка. – Спасибо, тетя Эби. Мне пятнадцать, но я постараюсь быстрее вырасти. – Не торопись, детка. Мы все растем, а потом стареем, и с этим ничего не поделаешь… Тебе нравится у нас? – Очень! Такой чудесный сад! И сирень… Я люблю запах сирени. – Пол, ты мог бы нарезать букет для Веры. Ты ведь слышал, что девушкам нужно дарить цветы?.. Заходи в дом, милая. Выпьешь чаю? Смоленск, июль 2105 г., вечер, березовая роща в микрорайоне Холмы – Когда ты улетаешь, Павлик? – Послезавтра, моя ласточка. – В Байконур? – В Байконур. Тяжелый вздох. – Это так далеко… Ты меня забудешь… – Скорее я позабуду, что по утрам восходит солнце… Звук поцелуя. Байконурская Космическая Академия ОКС, август 2105 г. – Куррсанты, рравняйсь! Смиррно! Ты, рыжий, захлопни пасть и не скалься! Повторите, кто я такой! – Сержант Кокс, сэр! – Не слышу, шавки вонючие! |