Книга Реквием, страница 58 – Александра Маринина

Лера подавленно молчала. Она явно не ожидала такого поворота и не знала, что говорить.

– Я слушаю вас, слушаю, – нетерпеливо повторил Константин Михайлович. – Начинайте.

– Но я не знаю… Я не знаю, как это доказать, – пробормотала она, не глядя на него.

– Начнем с самого простого. Убийство Тамары Соловьевой было совершено восемнадцатого марта восемьдесят восьмого года. Где в это время находился ваш знакомый, подаривший вам кольцо?

– Откуда мне знать? Мы тогда не были знакомы. Это же было почти десять лет назад.

– Но ведь если он ваш близкий знакомый, то вы должны знать хоть что-то о его жизни до встречи с вами, – возразил Ольшанский. – Например, он вам рассказывал, что в конце восьмидесятых его вообще не было ни в России, ни в Москве, потому что он тогда работал за границей. Или, опять же к примеру, сидел в это время в тюрьме и совершить убийство никак не мог. Припомните-ка все, что знаете.

– Конечно! – Лицо Леры просветлело. – Я поняла, о чем вы говорите. Он не мог никого убить, потому что был в это время еще ребенком. Ему сейчас двадцать пять лет, значит, тогда было пятнадцать или шестнадцать. Вот видите, он не убийца!

– Я пока еще ничего не вижу, колонии для малолеток переполнены несовершеннолетними убийцами, так что возраст в данном случае не аргумент. Вот если бы ему было лет семь-восемь, я бы с вами согласился. А шестнадцать лет – возраст солидный. Кстати, где он рос, в Москве? Или, может быть, он вообще не москвич? Кто его родители, где они сейчас?

– Он… – Лера замялась. – Он сирота.

– Значит, он воспитывался в детском доме или интернате?

– Нет, он… Его родственник воспитывал, кажется. Или друг его родителей… Я точно не помню.

– Они жили в Москве?

– Да.

– Вот видите. Если бы они жили в Магадане, я бы вам поверил. Поищите еще аргументы, Валерия Геннадьевна, если хотите меня убедить. Вы видите, я с уважением отношусь к вашим чувствам и понимаю, что молодая женщина далеко не всегда может назвать имя своего возлюбленного, особенно если он женат и занимает видное положение. Я прав?

– Он не женат, – резко ответила Лера. – С чего вы взяли?

– Ну, голубушка, – картинно развел руками Ольшанский, – тогда я перестаю вас понимать. Я-то развожу тут с вами церемонии, стараюсь щадить вашу молодость, деликатничаю, выслушиваю вашу неумелую ложь, вместо того чтобы заниматься делом. Все, хватит, вы уже злоупотребляете моим хорошим к вам отношением. Или вы в течение пяти минут называете мне имя этого человека, или я вас задерживаю.

Настя поняла, что Ольшанский просто тянет время. Он мог бы остаться жестким и сухим, надавить на Леру, и она давно бы уже сказала ему все, что нужно. Конечно, раскалывал он ее по всем правилам профессионального искусства, но девочка совершенно не стоила таких усилий, она была слабенькой и неопытной, и заставить ее назвать имя было делом совсем несложным. Костя чего-то ждет. Но чего? Уж не звонка ли Короткова с какими-то новыми сведениями?

Она едва успела додумать мысль до конца, как зазвонил телефон на столе у следователя. Ольшанский снял трубку.

– Да? Да. Да. Вот даже как? Хорошо. Свободен.

Он положил трубку, снял очки, задумчиво покрутил их в руках и снова надел.

– Валерия Геннадьевна, как давно вы знакомы с Игорем Вильдановым?

Лера побелела, губы ее тряслись так сильно, что она, кажется, уже никогда не сможет произнести ни одного внятного слова.

– Я повторяю свой вопрос: когда вы познакомились с Игорем Вильдановым?

– Откуда вы знаете… – почти прошептала Лера.

– Какая разница? Знаю. Так когда?

– Давно.

– Точнее, – требовательно произнес Ольшанский.

– Три года назад.

– Вы снова лжете?

– Нет! – почти выкрикнула девушка и повторила чуть спокойнее: – Нет, я правду говорю. Три года назад.

– Это он подарил вам кольцо?

Лера низко наклонила голову, так что длинные волнистые волосы полностью закрыли ее лицо.

– Да, он.

– Когда?

– Ну… когда вы и сказали. В прошлом году, в честь поступления в институт.

– У вас близкие отношения?

– Да.

– И вы знали, что кольцо краденое?

– Нет! Честное слово, – Лера заговорила горячо и взволнованно, – я этого не знала. И я уверена, что Игорь тоже не знает. Он не убивал никого, он не может никого убить, он добрый и мягкий человек, у него нет врагов. Он же был совсем ребенком…

– Валерия Геннадьевна, – строго произнес Ольшанский, – три года назад вам было пятнадцать лет и вы считали себя достаточно взрослой, чтобы вступить в близкие отношения с молодым человеком двадцати двух лет от роду. Так что не надо меня уговаривать. Где находился и что делал Вильданов в восемьдесят восьмом году?

– Он жил у дяди Славы. Дядя Слава его воспитывал.

– Фамилия дяди Славы?

– Зотов. Вячеслав Олегович Зотов.

– Кем Зотов приходится Вильданову? Родственником?

– Никем. Игорь был бездомным сиротой, бродяжничал. Дядя Слава услышал, как он поет, и понял, что Игорь очень талантливый. Он взял его к себе, стал его опекуном и занимался с ним вокалом.

– Зотов был знаком с вашими родителями?

– Откуда вы знаете?

– Валерия Геннадьевна, не заставляйте меня повторять свои вопросы дважды. Вы не на вечеринке у подружки, а в кабинете следователя.

Лера глубоко вздохнула и на мгновение задержала дыхание. Это был проверенный способ удержать слезы, Настя и сама им часто пользовалась. На мгновение ей стало жаль девушку.

– Да, дядя Слава Зотов был другом моих родителей.

– А потом оказалось, что он является опекуном вашего любовника?

Вопрос был сформулирован грубо и прямолинейно, но, по сути, правильно. Настя сообразила, что имеет в виду Ольшанский. Не многовато ли совпадений? Хотя в жизни и не такое случается… Вопрос, однако, был чисто риторическим и ответа не требовал, поэтому Константин Михайлович сразу пошел дальше.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с Вильдановым? Вас Зотов познакомил?

– Нет, что вы, я сама… Сама пришла к Игорю. Мне нравилось, как он поет, и я хотела с ним познакомиться. И только когда пришла, увидела дядю Славу. Я не знала, что он имеет к Игорю какое-то отношение. Послушайте, пожалуйста, я прошу вас… Не подозревайте Игоря в убийстве, он не убивал никого, я это точно знаю. Он не может убить, он мухи не обидит.