Онлайн книга «Драконья алчность, или Дело Алмазного Фонда»
|
Фун Ку-цзы подъехал к месту стоянки, когда уже все приготовления были закончены и тяжело соскользнул с седла на землю. Я помог старику устроиться возле огня, а он, усевшись, неожиданно улыбнулся и сказал: – Если бы мы шли пешком, обузой был бы кто-нибудь другой!.. – Но, учитель, никто не считает тебя обузой! – воскликнул я совершенно искренне. – Достаточно того, что я сам себя ею считаю, – спокойно возразил старик, – Когда я решил отправиться с тобой, мне казалось, что я смогу быть полезным если не своим боевым мастерством, то хотя бы своевременным советом. Однако пока что я чувствую себя… м-м-м… излишеством! – Все мы – излишки этого мира! – неожиданно подал свой голосок Поганец, протягивая Фун Ку-цзы глубокую керамическую чашку с дымящимся чаем, – И рано или поздно он выкинет нас из своих просторов!.. Старик принял чашку и слегка удивленно посмотрел на малыша: – Да ты – философ! И что же следует из этого твоего постулата?! – А то, что пока еще ты существуешь в этом Мире, хватай все, до чего сможешь дотянуться! – А если ты можешь дотянуться до… песчаной блошки? – Фун Ку-цзы улыбнулся и сделал аккуратный маленький глоток, – Ее тоже надо хватать?.. Поганец растерянно застыл на месте, соображая, что можно ответить на вопрос мудреца, а тот наклонился в мою сторону и пояснил: – Дело в том, что песчаная блошка весьма ядовитое создание, и хватать ее я никому не посоветовал бы… Даже если ты можешь до нее дотянуться. И он сделал еще один глоток чая. – Кстати, уважаемый Сю, твой учитель постоянно подает тебе примеры совершенно иного поведения, только ты упрямо стоишь на своих… э-э-э… ложных принципах. – Это чем же они ложны?.. – спокойно, без всякой обиды, что было странно, спросил Поганец. При этом он налил чашку чая для Гварды, сунул ее под нос лежащему на траве синсину и положил рядом с ней кусок копченого мяса. Затем, поглядывая на старика задумчиво прихлебывающего чай, он наполнил чашку для меня, и только после этого налил чаю себе. Только когда малыш уселся рядом со мной на траву, Фун Ку-цзы снова заговорил: – Ты когда-нибудь задумывался над причинами своих несчастий, Сю? Ведь ты же не можешь назвать свою жизнь… безоблачной? Поганец пожал плечами: – А у кого она безоблачна?! Или в твоей жизни было мало… облаков, туч, гроз?! Этот мир никому не обеспечивает «безоблачной» жизни! – Ты прав, Сю, этот мир не обеспечивает «безоблачной» жизни, – неожиданно согласился Фун Ку-цзы, – Но он устроен таким образом, чтобы человек мог… бесконечно совершенствоваться!.. А бесконечное совершенствование человека возможно только в постоянном и вечно незавершенном процессе учения и воспитания… – Да, может быть, я не хочу совершенствоваться! – возмущенно воскликнул Поганец, – Может быть, вместо того, чтобы вечно учиться и воспитываться, я хочу… просто жить! Жить и наслаждаться жизнью!! Фун Ку-цзы молчал, с легкой улыбкой на губах рассматривая вскочившего на ноги малыша. Только когда тот, немного успокоившись, снова уселся на свое место, старик негромко проговорил: – Каждый, кто задумывается о своем предназначении в этой жизни, рано или поздно понимает, что предназначение это заключается в личном совершенствовании. А совершенствование достигается только неустанным кэ цзи – превозмоганием себя. Это и есть Дао человека, путь в котором он духовно мужает, очеловечивает сам себя. Притом делает это непременно в объщении с другими людьми. Никто не требует от тебя, Сю, чтобы ты отказывался от влечений своего сердца, но следовать им надо, не нарушая правил… – Да!.. – не слишком уверенно усмехнулся Поганец, – И кто же эти правила установил?! – Природа… – просто ответил Фун Ку-цзы, – Именно она всегда стремиться к подвижному равновесию внутреннего и внешнего, воспитания и непосредственности, свободы и закона… – Добра и Зла… – негромко добавил синсин. Фун Ку-цзы посмотрел на Гварду и кивнул: – Добра и Зла… – Все, что ты говоришь, правильно, учитель, и мне это близко, – задумчиво проговорил я, – Но много ли людей в Поднебесной, следуют этому… учению? Разве большинство не поддержало бы в вашем споре Поганца?! – Вот именно!.. – тут же ощерился Поганец в довольной улыбке, – Уверен, что девять из десяти скажут, что мое отношение к жизни совершенно правильно! Однако старик не стал возражать малышу. Вместо этого он посмотрел на меня долгим взглядом и с некоторой горечью произнес: – Истина не перестает быть истиной, даже если большинство ее не видят, не приемлют. Мне казалось, ты это понимаешь. И после этих слов он, словно бы потеряв интерес к разговору, улыбнулся: – Но я затеял спор, а нам пора отдыхать!.. Завтра нас снова ожидает дорога. Поганец хмыкнул и, выплеснув остатки чая из своей чашки на землю, поднялся, чтобы спрятать освободившуюся посуду в мешок. Закончив уборку, Поганец улегся рядом с синсином, и вскорости их дыхание стало ровным, размеренным. Фун Ку-цзы, вызвавшийся дежурить первым, сидел неподвижно, задумчиво глядя в огонь, а я никак не мог заснуть. Мне не давал покоя вопрос, зачем старик затеял этот, в общем-то, ненужный спор? Наконец я не выдержал и шепотом спросил: – Учитель, мне кажется, ты напрасно пытаешься… образовать Поганца. Он такой, какой есть и вряд ли станет другим… Фун Ку-цзы долго молчал, а затем, так же шепотом, ответил: – Я вижу, что у него появилась привязанность… Похоже, он всерьез считает тебя своим учителем, потому я и обратил внимание на ваше столь различное мировоззрение. Ведь Сю очень умен, вот только… Тут он оборвал сам себя и, повернув лицо в мою сторону, так что я заметил его блеснувшие глаза, с некоторой хитринкой в голосе спросил: – Ты заметил, насколько его раздражает твой альтруизм… твое бескорыстие? Тут я несколько растерялся, поскольку никогда не считал себя ни альтруистом, ни бескорыстным человеком, но Фун Ку-цзы не заметил моей растерянности. – Для Сю Чжи это настолько необычно, что он никак не может понять твоего поведения и от того… тревожится… Он начал сомневаться в себе, в правильности своего жизненного кредо. Тем более, что твое бескорыстие очень часто приносит тебе… выгоду! Неужели ты этого не видишь?! – Нет, не вижу… – тихо протянул я, – О каких сомнениях Поганца можно говорить, когда он отстаивает свою точку зрения буквально с пеной у рта!.. Старик чуть усмехнулся и покачал головой. – В том то и дело, что «отстаивает с пеной у рта», раньше он просто поиздевался бы над твоим поведением, обокрал бы тебя и был таков. А он идет за тобой, смотрит, как ты себя ведешь и… бесится. Поверь, что он начал сомневаться, и мне кажется, что знакомство с тобой может в корне изменить его жизненную позицию… |