Онлайн книга «Проклятие Аримана. Разделенный Мир»
|
– Да, дорогая белла, я бродяга. Я брожу по этой несчастной земле и пытаюсь своими стихами хоть немного украсить жизнь несчастных людей. Я прихожу в село, где играется свадьба, и слагаю хвалебную песнь новобрачным. И жители этого села еще долго вспоминают мои стихи. Я прихожу в деревню, где готовятся похороны, и утешаю родных покойника гимном в его честь! И жители деревни долго помнят, каким замечательным человеком был покойный. Гаврила был достойным мужем, Гаврила людям помогал… – пробормотала Златка себе под нос. – Ну, жрать ты умеешь, – сказала она уже громче. – А вот какой ты поэт, кроме того, что бродячий?… Толстяк исподлобья посмотрел на злую девчонку и повернулся к Ширвану. – Ты знаешь, пойду-ка я спать. Завтра мне рано уходить, да и вам, наверное, поговорить надо. Он тяжело поднялся из-за стола и направился к двери. Взявшись за ручку, он повернулся к серьезно молчащему Ширвану и нахально улыбающейся Златке. – С тобой, друг, мы еще завтра увидимся. А тебе, дорогая белла, я хочу посвятить свое стихотворение. – Я еще не умерла, – ехидно бросила Златка, но толстяк уже прикрыл глаза и молча шевелил губами. С минуту в комнате стояла тишина, и вдруг Нисави-сада открыл глаза и размеренно заговорил, глядя прямо в глаза девушке: Как лист увядший падает на душу, Немой вопрос открытых темных глаз: «Что ждет нас через миг, и через час, И через век, коль ход времен нарушен?» А я уже давно ответ припас – Своей судьбе неведомой послушен, Пусть каждый, каждый, кто имеет уши, Ахураматты слышит вещий глас! Он этот мир уже однажды спас… Но взгляд твой и острее стал и суше. Огонь звезды во тьме ночной погас… Ответа нет! Молчанья не нарушу! Немой вопрос твоих огромных глаз, Как лист увядший падает на душу… Замолчав, толстяк еще секунду вглядывался в девичье лицо, а затем исчез за дверью. Ширван сидел, опустив голову, а Злата растерянно и нервно прихлебывала из своего бокала. Наконец она решилась нарушить молчание. – Послушай, а кто такой Ахураматта? Твой друг в своем стихотворении о нем что-то сказал. Ширван поднял голову. – Запрещенный бог… – Голос его был задумчив, а сам он очень далек от Златы. – Что значит – запрещенный? – не унималась та, и Ширван тряхнул головой отгоняя свои мысли. – Понимаешь, создатель Великого ханифата, Черный маг, утверждал, что Всеобщую Войну остановил великий черный бог Ахриман. Он же воздвиг Границы, отделив нашу страну от остального мира и подарив нам покой. Люди ханифата верят, что за этими Границами все еще идет Всеобщая Война, хотя, по-моему, если это так, то во внешнем мире уже не осталось живых людей… Ширван замолчал. – Ну и… – поторопила его Злата. – Так вот есть древняя легенда, которая утверждает, что Всеобщую Войну развязал как раз черный бог Ахриман, а остановил ее светлый Ахураматта. Служители культа Ахримана, конечно, объявили эту легенду ересью, а имя светлого Ахураматты запретили к произнесению. Только легенда по-прежнему бродит среди людей. Ширван взглянул на Злату. – Ты знаешь, в этой легенде утверждается, что Границы разрушит воспитанник светлого Ахураматты. – Вот как?… – насторожилась Злата. – И как же его будут звать? – У него нет имени. Во всяком случае, легенда об этом ничего не говорит. Но она утверждает, что этот воспитанник будет обладать невиданной магической силой… Несколько секунд они молчали, думая каждый о своем, а потом Злата запинаясь спросила: – Но если имя Ахураматта запрещено, как мог твой друг вставить его в свое стихотворение? – Он давно ничего не боится. – Ширван оживился. – Ты знаешь, он дважды попадался на глаза служителям второго круга и его дважды помиловал Великий ханиф. – Неужели? – удивилась Злата. – А мне сказали, что осужденных белем Оземом не помиловали ни разу. – Бель Озем не интересуется Нисави-садом. Он говорит, что если Нисави-сада казнить, его дух, выпущенный на свободу, отравит всю столицу. – А почему же Великий ханиф милует поэта? Ширван улыбнулся. – В далекой юности Нисави-сада сложил, оду в честь отца Великого ханифа, а тот, восхитившись стихами, простил поэту все его будущие прегрешения. – Вот это милость! – изумилась Злата. – Да что мы все об этом обжоре, – встрепенулся Ширван. – Лучше расскажи о себе. Как там во дворце, не очень тебя обижают? Видела ты беля Озема? Он что, на самом деле такой ужасный человек? – Ну, ты меня завалил вопросами, – рассмеялась Злата. – Все у меня пока что нормально. Просто я захотела с тобой повидаться, ну и заодно кое-что спросить. – Как же все-таки тебя выпустили из дворца? – снова спросил Ширван. – А никто меня не выпускал, – простодушно ответила Злата. – Я и сама могу уйти откуда хочешь. Ты мне лучше скажи, если вдруг мне придется быстро уходить из города, ты сможешь мне помочь? – Если ты сможешь выбраться из дворца… – начал Ширван. – Да пусть тебя не заботит дворец, – перебила его Злата. – Во дворце я сама разберусь. Ширван улыбнулся и покачал головой. – Если ты выберешься из дворца, – снова начал он, и Златка возмущенно фыркнула, – я спрячу тебя в городе на несколько дней. За это время мы сможем тебя изменить до неузнаваемости, а затем вывезти в северную пустыню. Там тебя не найдет даже служитель первого круга. Только хорошо бы мне заранее знать, когда я понадоблюсь. Злата достала из кармана халата припасенный камешек и протянула его Ширвану. – Вот, возьми и держи его всегда при себе. Когда будет нужна твоя помощь, я тебе сообщу. – И Златка поднялась из-за стола. – Ну а теперь мне пора. Завтра мне надо будет присутствовать при утреннем выходе Великого ханифа, а перед этим, говорят, надо как следует отдохнуть. – Она шагнула к дверям. Ширван быстро вскочил и смущенно пробормотал: – Я тебя провожу. – Нет, – улыбнулась Златка. – Сегодня я сама доберусь. Дорогу я теперь знаю. Ширван, видимо, сразу понял, что спорить бесполезно. Поэтому он, взяв руку Златы в свои ладони, нежно сжал ее и прошептал: – Так я жду твоего сигнала… – А потом отпустил девушку, и она выскользнула за дверь. Злата спокойно прошла пустым коридором до задней двери и вновь оказалась на грязной, замусоренной улице. Оглядевшись, она удостоверилась, что вокруг никого нет, и легко взмыла в небо. |