Книга Стопроцентно лунный мальчик, страница 71 – Стивен Танни

Пит бросился на него с кулаками, но Шмет оказался проворней. Чуть заметное движение кисти — и вот уже рослый спортсмен корчится на полу, прижимая к себе сломанную руку.

— Преданность друзьям — похвальная черта, а вот глупость непохвальна, — обронил детектив и вслед за тем продолжил перечень обвинений.

— Рено Рексафин, вы арестованы по обвинению в сознательном пособничестве и укрывательстве преступников. Матильда Вейден, для вашего ареста, строго говоря, нет оснований. Будьте любезны пройти с нами для дачи показаний.

Потом лейтенант принялся наугад тыкать пальцем в толпу.

— Вы, вы и вы! Мы вас забираем для допроса. Если кто-то по неосторожности впустил преступников в библиотеку, пусть также пройдет с нами!

В толпе загомонили — требования лейтенанта показались очень уж дикими.

Вдруг какой-то полицейский вытолкнул вперед Клеллен и Брейгеля.

— Лейтенант, а с этими что? Они подростки, наверное, друзья подозреваемого?

Шмет глянул и расхохотался, узнав обоих. Он видел их в той злополучной школе, когда Иеронимус взглядом убил одноклассника. Жалкие, никчемные убожества.

— Отпустить! Эти ничего не знают — слишком тупые. Обыкновенная парочка дебилов, так их в школе называют. Девчонка — ненормальная шлюшка, а парень — умственно отсталый.

В другое время Клеллен за такой отзыв изругала бы лейтенанта вдоль и поперек, но сейчас она стояла молча, глядя в неподвижное, кукольное лицо. У нее было удивительное чувство, словно прежняя Клеллен осталась далеко-далеко. В один миг она стала другой. Уставившись в глаза детективу, Клеллен ловила каждое его слово, сжимая кубик с данными в руке, а в душе у нее росла стальная решимость. Она точно знала: последнее слово будет за ней.

Зато Брейгель не сдержался. Пока Шмет говорил, здоровяк смотрел на него с усмешкой, склонив голову к плечу и жуя картофельные чипсы — открытую пачку он держал в руке.

— Извините, сэр, я тут подумал: какое у вас лицо странное. Как будто пластмассовый манекен покрыли воском! Если взять ножик да рассечь вам голову, наверняка она внутри сплошная…

— Я передумал! — объявил лейтенант Шмет. — Олуха тоже заберите, пусть дает показания.

Затем детектив обратился к Клеллен:

— Видно, ты одна осталась. Все приятели под арестом. Как же ты теперь домой доберешься? Наверное, телом оплатишь дорогу?

Несколько полицейских заржали. Клеллен промолчала, глядя прямо перед собой.

Иеронимусу и Слинни надели наручники. Их посадили в машину к лейтенанту и Белвину, спасательному роботу, который сидел за рулем. Остальных развели по другим машинам, а Пита из-за сломанной руки отправили в тюремную больницу.

Обратный путь прошел почти без происшествий. Иеронимусу оставалось только наблюдать за сменой пейзажа — вновь появились знакомые картины далеких городов в неоновых огнях, оживленных магистралей и вечно красного неба.

Стаи колибри виднелись вдали, одни летели параллельно движению машины, другие — огибая высотные дома. Кто знает, куда они летят? Издали их скопления напоминали бесцветных драконов, властителей лунного неба.

«Сегодня начинается мое изгнанничество», — думал Иеронимус.

Они со Слинни переглянулись и улыбнулись друг другу. Скоро их разлучат, отправят в разные тюрьмы и будут учить на пилотов, а потом забросят в далекий унылый космос. Там каждый проживет короткую, неинтересную жизнь, полную неизбывного одиночества.

— Лейтенант, — сказала Слинни, — вы придете на суд?

— На суд? — засмеялся человек с восковым лицом. — С чего ты взяла, что вас будут судить?

— Так полагается по закону. Мы имеем право на справедливый суд.

— Ты, мисс, имеешь право держать рот на замке.

— Если бы я ограбила банк, меня бы судили?

— Тебя? Нет.

— А если бы я была просто первым попавшимся человеком с улицы, без лунарного офтальмического символяризма, и ограбила банк, меня бы судили?

— Тогда — да.

— Понятно. Значит, способность видеть четвертый основной цвет лишает меня законных прав.

— Никто тебя прав не лишает, у тебя их никогда и не было. Те, кто видят четвертый основной цвет, не могут считаться людьми, так что и гражданские уложения нашего общества к вам неприменимы.

— А где это написано?

— Нигде. Поскольку вы не люди, не для вас закон писан.

— Выходит, все дело в том, что государство не признает нас за людей?

— Ясно ведь, что ты и твой дружок — нéлюди.

— Если мы не граждане, кто дал вам право нас арестовывать?

— Я вас арестую, потому что вы представляете угрозу для общества. Если бы по улицам бегала бешеная собака и кусала людей, я был бы обязан ее отловить. Конечно, с бешеной собакой я бы не вел столь приятную беседу, но в общих чертах, думаю, ты поняла.

— А что с нами дальше будет?

— Я отвезу вас в Олдрин-сити, в полицейский участок. Оформлю задержание, а потом препровожу вас в камеру. Там вы будете ожидать высылки в частную тюрьму.

— Частную? Нас даже не оставят в государственной тюрьме?

— О нет! Такими, как вы, нéлюдьми, занимаются несколько корпораций — вот одной из них вас и передадут.

— Покажите, где это записано в законе!

— Покажи, где в законе записано, что ты — человек.

— Просто возмутительно, как вы с нами разговариваете!

— Мисс Мемлинг, откуда ты взяла полицейский омни-трекер?

— Как вас только в полиции держат? Вы явно не соответствуете профессиональным требованиям!

— А может, я хороший следователь. Вас же выследил, например.

— Тоже мне, подвиг, — вмешался Иеронимус. — Мы всего лишь дети, а вы нас выставляете какими-то жутко опасными преступниками.

— По сути, ты с самого рождения оказался вне закона.

— Правда? А по-моему, вы могли бы и более полезное занятие найти. На Луне такой высокий уровень преступности, а вы на ерунду время тратите.

— О нет, не на ерунду! Благодаря вам я нашел настоящий, подлинный проекционный техбольсинатор «Камера обскура».

— Эту мерзость необходимо уничтожить! — воскликнула Слинни.

— Эта мерзость нам еще ох как пригодится!

— Ужас кромешный! Как могли такое построить! — негодовала Слинни.

— Когда-то их было несколько. Эти учреждения создали в Эпоху стойкости. О, прошу прощения, я неполиткорректно выразился. Ваша братия называет ее Эпохой слепоты. Так о чем это я? Ах, да. Видишь ли, всех буквально заворожил четвертый основной цвет, но никто не знает, как с ним совладать. Как тебе, по всей вероятности, известно, обычный человек впадает в шок от этого цвета, и прежде чем придет в себя, становится крайне податлив к внушению. Вот в чем опасность таких, как ты. Поэтому и было создано мощнейшее орудие — круглая комната, стены в которой сплошь заполнены тысячами стопроцентно лунных радужек. Войдя туда, человек забывает, кто он такой. Пока он не опомнился, можно ему сказать все, что угодно, и это станет его воспоминаниями. Соберите в таком зале двадцать величайших ученых, скажите им какую-нибудь глупость, вроде того, что Земля плоская и вращается вокруг Луны, которая сделана из сыра, и они выйдут оттуда с глубоким убеждением, что так все и обстоит на самом деле.