Онлайн книга «Ротмистр»
— Самое интересное мы проспали, вот что… — Кстати, говоря, я не заметил здесь ни одной Прасковьи!.. — Не понимаю… — Обходчик этот, который при маменьке, говорил, помните? Про соседку, что померла?.. — Не может быть! — воскликнул Вортош. Читая надгробия, он обежал кладбище несколько раз, но был вынужден с Ревиным согласиться. Среди захоронений последнего года-двух "рабы Божьи" с таким именем отсутствовали. — Это, пожалуй, четыре!.. — Евлампий Иваныч, открывай! — Ревин несколько минут безуспешно барабанил в дверь. Фельдшер снова забаррикадировался. — Это мы, квартиранты твои!.. Наконец в сенях послышались шаги, лязгнул засов и в щель, как и давеча, просунулось ружье. — Какие такие квартиранты?.. Сейчас вот как всыплю дробью!.. Ревин без лишних разговоров ружье отобрал, замахнулся с досады: — Как дал бы!.. — А-а! Эт вы! Не признал!.. — хозяин еле стоял на ногах. — Прошу покорно!.. — Да ты пьян! — Пьян! — согласился Евлампий Иванович. — Нонче луна полная станет и нам без этого дела, — он выразительно прочертил ребром ладони по кадыку, — никак нельзя! В горнице было непривычно светло, из-за того, что горел керосиновый фонарь, позаимствованный из багажа постояльцев. На столе стояла изрядно ополовиненная четверть, заткнутая кукурузиной. — Ты зачем наши вещи трогал, а? — беззлобно поинтересовался Ревин. — Грешен я, грешен, — хозяин вздохнул и опустился на табурет. — Оттого что не в меру любознательный я… Вортош смахнув объедки, застелил столешницу чистой тряпицей и расположился со своим письменным прибором, принявшись сочинять отчет. Ревин померил горницу шагами, снял рогожу с окон, поглядел в серые сумерки, и прилег, заскучав, на тюфяк. — Слышишь, Евлампий Иванович, почему собак нет у вас? — Дык эта, не приживаются. Воют, бесятся… — А покойнички тоже… не приживаются? — Э-э, — хозяин нахмурился и пьяно погрозил Ревину пальцем. — Не поминай к ночи… Вздохнул и, уронив голову на грудь, захрапел. Ревин тоже закемарил, убаюканный уютным поскрипыванием пера. Проснулся он оттого, что его тряс за плечо Вортош. — Что случилось? Вортош не мог вымолвить ни слова. Его била крупная дрожь, глаза горели безумством, лицо неестественно побледнело. — Что?! — Та… там, — Вортош кивнул на окно. Ревин подскочил, как ужаленный, выхватил револьверы и бросился к окошку. К одному, к другому. Ничего. Ревин вылетел во двор, обежал вокруг дома. Постоял, прислушиваясь. Ничего. Ночь, тишина. Поблескивает из-за туч желтый блин луны да мерцают звезды. Вортош забился в угол, поджав ноги. На него было жалко смотреть. Ревин поразился столь резкой перемене, произошедшей с коллегой. — За… зашторьте!.. Оно на меня смотрело!.. Ревин усадил Вортоша на табурет, похлопал по щекам, чуть ли не силком влил рюмку самогона. — Что вы видели? Вортош помотал головой и пододвинул к себе лист бумаги. — Это не… не человек. Под неверной рукой рождались наброски существа с огромными миндалевидными глазами. Низкий лоб, нос – две дырки, рот – полоска. Вортош затушевывал глаза, не в силах остановиться, глаза с черными зрачками, глаза… Всхрапнул и очнулся хозяин. Огляделся мутным взором, доковылял до бутыли, глотнул из горла. — Что брат, познакомился? — ухмыльнулся невесело, кивнув на рисунок. — Окошки-то вы зря… — Так, Евлампий Иванович, — нахмурился Ревин. — Давай-ка без дураков. Что тут творится? Хозяин покосился на ревинские револьверы: — Вы, я вижу, люди непростые… — Мы из государевой службы. Как раз вот по таким делам. — А-а! Хватились! — Евлампий Иванович развел руками. — Сподобились, наконец, когда половину хутора передавили. Я уж грешным делом думал, надо поезд опрокинуть, прости Господи, чтобы почесались! Да, ладно, сиди ты, не вскакивай!.. Само опрокинется… Коли так дальше дела пойдут. Обходчик-то Кривошеев направо, почитай, с осени не хаживал. Да и налево скоро некому станет… — Ладно, дядя, не кипятись! Давай по порядку! Евлампий Иванович повздыхал, помялся и стал рассказывать. — Дык, как хутор по-новой заселили, так сразу и пошло. Здесь же когда-то давно люди не стали жить. Бросили все, ушли. А мы, как привязанные… — Чего хотят… эти? — Навьями кличем их… Чего… Известно чего! Жрать они хотят! — Откуда известно? — Мужик один, Сутокой его звали, пошел как-то на болото. Козу искать, коза у него пропала. И набрел, значит, на логово чертей этих. Там мертвяков навалено, вонища. У всех потроха выедены, лица обглоданы. Кто телом помягше, у того еще и мясо… — Мужик этот здесь? Место может показать? — Не, — Евлампий Иванович помотал головой. — Пришли они за Сутокой. Сразу и пришли. Там теперя он. Лежит. А место я могу указать. Только, чур, идете без меня. — Стало быть, покойников… — Да они и отрывают, навьи эти. Днем похороним, а поутру уже могилка пустая. — Почему не соберетесь и не перебьете тварей всем миром? — Ох ты какой!.. Перебьете!.. Твой-то, вон, тоже… Вояка! Забыл, поди, какой стороной револьвер держать!.. Так и сидишь, в хате запершись да водкой залившись. И часы до рассвета считаешь. А поглядишь на навью – все, труба! Станет она свою волю навязывать, веревки из тебя вить. И тем кончится, что сам ты на болото пойдешь, пуговки расстегнешь и пузо свое подставишь поудобней… Страшно… — К вам следователь приезжал. Почему не… — Ат! — Евлампий Иванович не дал Ревину договорить. — Следователь твой!.. Мы ему и так и эдак, по-человечески… А он заладил свое, мне, говорит, горбатого тут нечего лепить! На чертовщину хотите уголовное преступление списать?.. И понес, и понес… И все, собака, кулаком своим в зубы тыкает. Показывайте сию минуту, говорит, где тело путейского инспектора запрятали! Ну, ему и присоветовали то место на болоте… Под вечер подсуропили… Да больше уж никто его не видел… — Ну, а солдаты при офицере когда наведывались, почему им про трупы не сообщили? — Какие такие солдаты? — удивился Евлампий Иванович – Не было никаких солдат! Ни при офицере, ни без!.. Ревин с Вортошем переглянулись. — Эх! Да войском тут дела не исправить! — посетовал хозяин. — И вам здесь искать, кроме своей погибели, нечего! Уносите ноги поскорей, да скажите там, наверху, что необходимо поскорее людей отсюда вывозить, а железную дорогу пускать в обход. — Ну, это мы поглядим еще, — зло процедил Вортош. |