Онлайн книга «Битва местного значения»
|
– Полетели, господин капрал? – спросил пилот атээски. – Вы знаете куда? – Приказано доставить вас на базу «Синдерелла А-один». – А море там близко? – с надеждой спросила Пара Вин. – Близко, – сказал пилот. – Километров восемьсот. Дружный вздох наполнил отсек. Разочарование повисло в воздухе, будто туман над болотом. – Не расстраивайтесь так, парни! – сказал Кирилл. – Вот выполним задание, попрошу у командования три дня отпуска для всего отряда. Выберемся на побережье, покупаемся в морской водичке, днем пожарим телеса на пляже… – Ночью пожарим друг друга в палатках, – подхватил беспардонный Гусарский. Все хохотнули над скабрезностью, но веселья в этом смехе не было. Будто исполнили воинский долг перед уставом. «Галакт никогда не должен унывать». Вот и не унываем… – Летим, пилот! – скомандовал Кирилл, чтобы побыстрее прекратился этот разговор. – Персональные тактические приборы можно не надевать. Атээска устремилась в небо. Снова мелькнуло в иллюминаторах зеленое море, но быстро пропало. Внизу потянулись городские кварталы, мало отличающиеся от кварталов других городов Периферии, но и они скоро уступили место заросшей травой равнине, кое-где пересекаемой цепочками невысоких холмов. Полет продолжался около полутора часов. Народ сначала гомонил между собой, потом замолкли. Кто-то дремал, кто-то поглядывал в иллюминаторы. Кириллу очень хотелось оказаться рядом со Светланой, обнять ее – все-таки они любили друг друга в последний раз совсем в другом конце Мешка, – но не тискаться же здесь, на борту атээски. Боевые товарищи в не менее сложном положении находятся. Кирилл вздохнул. Он – командир, конечно, и должен думать обо всех своих подчиненных, но как же порой тяжело становится. Вот тут и пожалеешь, что нет препаратов-подавителей излишней сексуальной энергии… то есть вещества-то такие земными химиками сочинены, разумеется, да только не приносят они человеку ничего, кроме вреда, плюс еще и агрессивность подавляют, а отсутствие агрессивности у военного – вообще нонсенс! Порой и взаправду решишь, что природа создала человечество исключительно для ведения боевых действий против неведомого врага. Иначе откуда эта избыточная сексуальность и сопровождающая ее враждебность? – Смотрите, галакты! – воскликнула Камилла Костромина. – Впереди горы! Кирилл тряхнул головой, отгоняя набежавшую дремоту, и повернулся к иллюминатору. На горизонте действительно высились горы. Острые пики их были покрыты шапками льда, искрящегося в лучах Чары, словно новогодняя мишура. – Горы-ы-ы… – зачарованно протянула Третья Вина. И вдруг разрыдалась в голос. Кирилл ошалело посмотрел на нее. Хотел было рявкнуть «Отставить сопли, Винокурова!» И не смог. Это был не тот приказ для случившегося. Более того, для случившегося вообще не существовало ТОГО приказа. Да никто и не ждал от него приказов. Мужики отвернулись от плачущей девицы, а Светлана и Ксанка, отодвинув Альберта и Тормозиллу, сели с боков Третьей Вины и принялись ее утешать, поглаживая по плечам. Капралу Кентаринову в этой ситуации делать было нечего. Он ничего и не делал, пока Винокурова не успокоилась. А тут «медуза» и на посадку пошла. В иллюминаторах промелькнули многажды виденные здания из кирпича – все базы на планетах Периферии создавались по одинаковым проектам. По крайней мере, с точки зрения военной архитектуры, строительный материал-то вполне мог быть разным. Пилот, по-видимому, получал указания с базы либо уже бывал здесь, потому что «медуза» уверенно потянула мимо типовых казарм, между которыми были видны шагающие в шеренгах люди – обычная картина на подобном военном объекте, – и приземлилась на травянистой площадке за асфальтовым плацем, над которым, как и на любой базе, реяли два стяга – голубое знамя Конфедерации и иссиня-черный флаг Галактического Корпуса. – С прибытием, господа «кентавры»! – послышался в интеркоме голос пилота. – Прошу на выход! Счастливой службы! Кирилл отдал дежурный приказ: – Выгружаемся, дамы и господа! Слева по одному – марш! Не забывать личные вещи! Все засуетились, но никто с места не тронулся, пока на землю не спустилась Светлана. Ритуал – есть ритуал… Когда Кирилл последним покинув «медузу», махнул пилоту рукой, атээска умчалась в небо. – Ну вот мы и опять дома! – сказал Юраша Кривоходов. – Только держат нас пока, судя по всему, за гостей, – отозвался Мишка Афонинцев, кивая в сторону плаца, по которому к ним чесал некто в иссиня-черном парадном мундире. Кирилл поставил чемоданчик на траву, поправил форменный берет и отправился встречным курсом. Некто оказался плотным мужчиной с погонами прапора и повязкой «Дежурный» на левом рукаве. – С прибытием, господин капрал! – Он отдал честь. – Дежурный по базе «Синдерелла А-один» прапорщик Толоконников! – Капрал Кентаринов! – козырнул Кирилл. – Я провожу вас к месту расположения. Вашему отряду выделена отдельная казарма. Еще бы она была не выделена! Сегодня же еще и «комнату для релаксаций» выделите, господа хорошие! И длинный общий стол в столовняке организуем! Кирилл построил «кентавров» в колонну по двое и повел следом за Толоконниковым. Казарму им предоставили отдаленную, но это вполне устраивало Кирилла. Он, как и прежде, вовсе не собирался смешивать своих оглоедов со штатным личным составом базы. Рядом с дверью казармы была прикреплена табличка с номером двенадцать. – Слава Единому! – тут же сказала религиозная Кама-Колобок. – Святое число! Нам будет сопутствовать успех. – Нам будет сопутствовать успех вне зависимости от номера казармы, в которой нас селят, – тут же отозвался Кирилл. Ритуалы ритуалами, но суеверия все-таки не следует доводить до уровня мании. Правда, в казарме, конечно, пришлось навести порядок, ибо никто им тут праздник жизни устраивать не собирался. Не по-военному это. Кирилл оставил за себя Фарата Шакирянова – пылесосить-чистить-переставлять кровати. А сам, в сопровождении Толоконникова, отправился в штаб базы – представляться подполковнику Заворотову и прочим командирам. База была вполне ухоженная. Ровные дорожки, посыпанные песком; покрашенные стены зданий; оборудованные возле казарм курилки. Видно, времени для хозяйственных работ хватало… – Гостей тут у вас не появлялось, прапорщик? – Единый миловал! – Толоконников перекрестился и возвел глаза к лазурному небу. |