Книга Особо опасная особь, страница 78 – Андрей Плеханов

— На вас сильно сказываются эти санкции? — спросила Лина.

— Да никак не сказываются. — Умник ухмыльнулся. — Что Северная Америка может дать такого, чего у нас нет? Компьютеры, технику, одежду, еду? У нас этого своего навалом, и качеством не хуже. Они могут предложить нам только биоприсадки и геномодификаторы — в этом Штаты действительно сильны. Но вот как раз этого-то нам и не нужно — запрещено у нас все это. Слышала о политике международного изоляционизма?

— Слышала.

— Так вот, при такой политике каждый блок государств сам по себе, каждый самодостаточен, и вводить против него экономические санкции — детский лепет на лужайке, игрушки для лгунов-политиков.

— А у вас что, политики — не лгуны?

— У нас? — Умник задумался. — Всяко бывает. Только у нас свои особенности. У нас все по-другому.

— Что у вас по-другому?

— Ты слышала что-нибудь про алкогольный мор в России? — спросил Умник.

— Ну да… Что-то такое… Что у вас всех алкоголиков посадили в концлагеря, а потом расстреляли. И от этого вся белая раса в России вымерла, остались только мусульмане, потому что они не пьют. А потом вы продали полстраны китайцам, чтобы было на что жить, построили великую стену вдоль границ, чтобы отгородиться от остального мира, и запретили все лекарства.

— Во-во, — Умник коротко хохотнул. — Чушь собачья. Когда я только начал жить в Штатах, у меня уши вяли от той дури, что о нас пишут. Потом привык… Думаю, что тебе нужно немного поучиться, Лина. Тем более недели две у тебя есть — раньше меня отсюда не выпустят.

— Что программу мне инсталлируете? История хорошей России и плохой Америки? И после этого я, конечно, стану образцовой россиянкой с правильным взглядом на международную политику.

— Не нужно ничего инсталлировать. — Умник скорчил брезгливую мину. — Вредно это для мозгов… да и ни к чему. Человек должен учиться сам осмысливать информацию, доходить до всего своим умом и делать собственные выводы.

— Ладно, — сказала Лина. — Буду учиться. Надо же мне здесь хоть чем-то заняться.

— Слишком легко ты согласилась, — Умник недоверчиво глянул на девушку. — Не похоже на тебя. А где же твое самомнение, где крики: “Нечего меня учить, я и так умная, пошли вон, козлы!”

— Мне на самом деле интересно, — призналась Лина. — Помнишь, ты еще в Синем квартале говорил, что мне тошно вариться в общем супе, что я хочу переменить всю свою жизнь. Вот, переменила… Слишком даже переменила. Я тут как на другой планете. Тебе здесь привычно, а мне все кажется странным, даже диким. Я хочу знать больше о вас. Обо всем.

— Девушку прошиб зуд исследователя, — констатировал Умник. — И что же тебе кажется диким?

— Да все! То, что у вас двери сами не открываются, что их за ручку тянуть надо. Что свет включать и выключать нужно руками. Что кровать простая, совсем без опций. Что стол деревянный и без пневмоподачи. Что еду на тележке развозят. Что в компе баннеры не выпрыгивают каждую секунду. Что мужики не в обтягивающем ходят. Что лица у всех морщинистые. Что коннектов в ушах ни у кого нету. Я словно в прошлый век попала. А еще странно, что люди совсем не улыбаются.

— Еще не такое увидишь, милая, — многозначительно пообещал Умник. — А вот насчет улыбок — это ты зря. Мы улыбаемся тогда, когда нам хочется, нет у нас привычки постоянно демонстрировать полную пасть зубов. Ты, по-моему, тоже не слишком улыбчива.

— От тебя научилась, — парировала Лина.

— А ну-ка улыбнись, — скомандовал Умник. Лина улыбнулась.

— Хорошие у тебя зубки, — вздохнув, сказал Умник. — Мне бы такие…

— Сделай.

— А у тебя сделанные?

— Нет, свои.

— И у меня свои. Только вот кривые. И желтые… Лина наклонилась и поцеловала Умника — нежно, осторожно. Не взасос. Отстранилась, посмотрела на Умника. Тот сидел с полузакрытыми глазами, тени мучительных раздумий бродили по его лицу.

— О чем мысли? — спросила Лина.

— О тебе.

— Ну и какие там мыслишки? Гадкие небось?

— Лин, не думай, что я тебя обманывал, — сказал Умник, нервно дернув щекой. — Даже не думай так думать.

— Обманывал? В чем?

— Что увезу тебя в хорошее, спокойное место, что ты будешь… ну это… жить со мной. Так все оно и будет. Я вот только немножко поправлюсь…

— Ладно, не будем об этом, — Лина приложила пальцы к его губам. — Потом.

— Нет, не потом. Сейчас. — Умник отвел ее руку в сторону. — Я ведь не врал тогда, нисколько не врал. Ты даже не представляешь, насколько для меня это важно — чтобы дом свой, и семья, и дети… Я жил в Штатах, в чужой стране, и всегда мечтал, что вернусь домой, что найду себе девушку — красивую, добрую, которая будет понимать меня, что женюсь на ней, и вот вдруг встретил тебя, Лина, Линка, и понял, что искать мне больше никого не нужно…

— У меня не будет детей, — сказала Лина, борясь с мучительным комом в горле. — Никогда не будет. Я ведь переделанная, гены мои испорчены. Если я смогу родить, то только уродца. Я не гожусь тебе в жены, Умник. Тебе надо найти другую, здоровую.

— Глупости, глупости! — Умник замотал перебинтованной головой, попытался встать. Лина мягко, но настойчиво вернула его в сидячее положение. — Ты родишь… Или нет, не так! Все это совсем не важно… В общем это… М-м-м… Ну, понимаешь…

Умник не был похож сам на себя. Обычно работал языком без малейших тормозов, хоть кого мог заболтать, а тут вдруг стушевался, разнервничался, размычался.

Лина опустилась, встала коленями на дорожку. Так ей было удобнее — смотреть на Умника не сверху вниз, а прямо в глаза. Люди, гуляющие неподалеку, оглядывались, но ни Лина, ни Умник не обращали на это внимания.

— Ты замечательный, Умник, — тихо сказала она. — Странный, конечно… раньше я не знала почему, а теперь знаю — потому что ты русский. Но все равно ты самый лучший. А я не очень хорошая. Совсем не хорошая. Строптивая, избалованная девица из богатой семьи. Я привыкла получать то, что хочу. Я вру без всяких затруднений. И характер у меня без тормозов. Знаешь, сколько у меня мужчин было? Всяких — и молодых, и не очень? Я спала с ними, и за это они дарили мне всякие побрякушки. Или даже не дарили — просто мне так хотелось.

— Врешь, — сказал Умник.

— На этот раз не вру. Нужна я тебе такая?

— Нужна. — Умник схватил Лину за руки, и она невольно вскрикнула — его узловатые клешни снова обрели твердость железа. — Нужна. Такая. И никакая другая. И мне в общем-то нет дела… Я люблю тебя, Лина. И прошу это… В общем стать моей женой.

Такое вот очаровательно корявое предложение.

— Ты раньше был женат? — спросила Лина.

— Был. — Умник слегка покраснел.

— И что?

— Развелся. Давно развелся.