Книга Царь муравьев, страница 61 – Андрей Плеханов

– Ой, Лали Ашотовна, – сказала она, – давайте его сюда, я в стирку отправлю.

– А вот как раз и не надо, – Женя принюхалась к джемперу – на этот раз явно, без стеснения, и чихнула от пыли. – Он нам нужен именно в таком виде.

Затем она бесцеремонно тряхнула джемпером и комната наполнилась густым облаком, напоминающим пустынный самум. Чихнули все дружно, включая меня и кошку. Кошка к тому же недовольно рявкнула и пулей вылетела за дверь.

Заверещал телефон. Петр Арсеньевич извлек из кармана мобильник и приложил к уху.

– Да, Антон Иванович. Да?! Бегу, немедленно бегу!

– Что, они звонят? – выдохнула Лидия Сергеевна.

– Да, они! – крикнул Сухарев, выскакивая из комнаты.

Мы гурьбой скатились по лестнице вслед за Петром Арсеньевичем, решившим, кажется, поставить рекорд по бегу на короткие дистанции. Взволнованный Руденко ждал нас у своей аппаратуры. Он приложил палец к губам, призывая к молчанию, взял с телефонного аппарата трубку и передал Сухареву.

– Я слушаю, – сказал Сухарев.

– Это папаша Дениса? – спросил мужской голос. Мы услышали его, потому что он негромко транслировался из колонки.

– Да, это я. Как Денис, с ним все в порядке?

– Ну как тебе сказать, папаша… Нормально с ним, в общем-то. Но вот только ты сам прикинь, как себя чувствует пацан, привязанный к стулу. Хреново ему, в общем-то – ни погулять, ни книжку почитать, ни мамку увидеть. Так что ты там давай, думай насчет бабок.

– Что тут думать? – Сухарев напрягся, лицо его исказилось от злости, чувствовалось, что ему отчаянно хочется заорать, и все же он сдерживался. – Мы же договорились! Завтра я положу в условное место десять тысяч долларов, и вы скажете мне, где забрать Дениса.

– Мы передумали, папаша.

– Боже… – Сухарев вытер пот со лба носовым платком, руки его заметно тряслись. – Ну чего вы еще хотите, чего?

– Бабок больше надо. Десять штук – это сопли. Ты чел богатый, сам понимаешь, что десять штук – несерьезно.

– Сколько нужно?

– Сто.

– Чего – сто?

– Сто тыщ баксов.

Сухарев уже собрался сказать «да», открыл уже рот для этого, он и миллион бы им отдал, если бы потребовали, но Родион сунул ему под нос записку, которую срочно накарябал ручкой на бумаге. Сухарев пробежал ее глазами и понимающе кивнул.

– Послушайте, – сказал он, – сто тысяч – это большая сумма. Очень большая, даже для меня. Мне нужно кое-что подсчитать.

– Чего там считать, папаш? Сто штук и есть сто штук. Отдаешь их – получаешь своего сопляка живым. Не отдаешь – тоже получишь, только нарезанным на куски. Понял?

Родион показал Сухареву две открытые пятерни, Сухарев снова мотнул головой.

– Десять минут, – сказал он. – Позвоните мне всего лишь через десять минут, и мы обо всем договоримся. Я обещаю. В моих интересах – забрать Дениса как можно быстрее. В ваших интересах – получить деньги. Мы договоримся.

– Ну ладно… А сто двадцать штук потянешь?

– Возможно. Позвоните через десять минут, и скажу вам все точно.

– Жди, папаша. Позвоню.

Отбой сигнала.

Сухарев на негнущихся ногах доковылял до дивана и рухнул. Лидия Сергеевна немедленно захлопотала вокруг него, запахло валидолом.

– Как вы, Петр Арсеньевич? – спросил Родион. – Сейчас ведь позвонят снова. Говорить сможете?

– Ничего, ничего… Справлюсь.

– Соглашайтесь на любые суммы в пределах, скажем, двухсот тысяч. Больше не надо – могут заподозрить неладное. Постарайтесь уговорить их отдать Дениса сегодня же, или, на худой конец, завтра. А если начнут оттягивать сроки…

– А что, такое может быть?

– К сожалению, может. Так вот, если начнут тянуть, вам нужно сделать очень важную вещь. Скажите, что не верите, что с Денисом все в порядке, и что вы должны убедиться в этом лично. И что вы передадите им свитер, вот этот самый, – Родион поднял кофту, найденную под диваном. – Денис оденет свитер, они сфотографируют его, или произведут видеосъемку, и передадут фотографию или кассету нам. Можно переслать по Интернету. Только после этого вы отдадите им деньги.

– А зачем это, не проще ли обойтись без лишних условий?

– Так нужно.

– Это не навредит мальчику?

– Это может спасти ему жизнь. Поверьте, мы знаем, что делаем.

– Но как же мы передадим им свитер?

– Вы сами договоритесь, как. Извините, Петр Арсеньевич, но это ваше дело. Постарайтесь взять себя в руки и говорить спокойно и деловито.

– Да-да, я постараюсь.

Язык мой чесался от желания спросить, зачем свитер нужен на самом деле. Но я, само собой, молчал.

Телефон зазвонил.

– Да, я слушаю, – сказал Сухарев. Страшно на него было смотреть – стоял он смертельно бледный, едва не падал. Однако голос, нужно отдать должное, звучал ровно.

– Ну ты чего, надумал насчет ста пятидесяти штук, папаша?

– Вы же говорили – сто двадцать…

– Сто пятьдесят, папаша, сто пятьдесят. Дети нынче дорого стоят – времена такие.

– И Дениса верните сегодня же.

– Через три дня, папаша, раньше не получится.

– Почему?! – взвыл Сухарев.

– По кочану. Ты там не вякай, понял, фраер? Как скажем тебе, так и будет.

Родион развел руками, грустно покачал головой – мол, предупреждал я, что к этому идет. Мама-Сухарева беззвучно заплакала.

– Я дам сто шестьдесят, – помолчав некоторое время, произнес Сухарев. – Больше не могу, поверьте, но сто шестьдесят тысяч дам. Только с одним условием.

– Ты чо, папаш? – голос в трубке коротко хохотнул. – Какие, на хрен, условия? Ты вообще понимаешь, что если чо не так, так мы твоего придурочного пацана зарежем в секунду, чо он нам, твой пацан…

– Вот этого я и боюсь. Я хочу убедиться, что Денис жив.

– Да жив он, говорю тебе. Кончай базар не по делу.

– Я хочу увидеть его… живым. – Сухарев не удержался и всхлипнул. – Пришлите мне его фотографию.

– По Интернету, чтоль? – похититель догадался без малейшего труда.

– Да. Сегодня же.

– Ну ладно, щелкнем, пришлем. Жди фотографиев.

– Сейчас скажу электронный адрес…

– Не надо, знаем мы твой адрес.

– И еще вот что: Денис должен быть в свитере, который я вам передам.

– Что еще за хрень? У тебя крышу сносит, папаша?

– Откуда я знаю, когда вы сделали фотографию? Может, еще вчера, а на самом деле убили его… – Сухарев всхлипнул снова. – Если вы сфотографируете Дениса в этом свитере, я буду уверен…