Книга Очень мужская работа, страница 24 – Александр Зорич, Сергей Жарковский

— Ты когда спал последний раз, Костя?

— Даром я денег не беру, Олегыч. Между прочим, спасибо Матушке и вашему зятьку, я их уже практически заработал. Вам же одного кровососа на семью хватит?

Клубин засмеялся.

— Да не в кровососе дело. Костя, с тобой непорядок какой-то. Не могу я тебе помочь? Погоди, не горячись… У этой точки защитная пломба выдавлена, ничего?

— Посторонитесь… С китайскими бывает. Там же и русскоязычные работают, руки-крюки… Подцепите её ножиком, чтобы за ушко встала… Ага, вот так. Олегыч!

— Не горячись, погоди. Я же не…

— Олегыч, проехали. Вы лучше объясните мне по-чесноку почему вы с зятем сюда?..

Клубин остановился и снизу вверх уставился на Тополя. Лысина его блестела сквозь редкие волосы. Он подышал на замёрзшие руки и покачал головой.

— Костя, я сказал тебе перед выходом в тысячу раз больше, чем хотел и вообще мог.

— Ну смотрите. Давайте заканчивайте, Олегыч. Есть хочется.

— Ты умеешь с рязанским что-нибудь делать?

— Готовить? Да его сырым можно.

— Не поклонник я сыроядения. Готово. Проверяй.

Всё оказалось в порядке, система благополучно активизировалась и встала на дежурство. Осторожно Тополь и Клубин вернулись к стоянке. Там их встретил Фуха.

Фухе удалось натянуть тент только с одного боку. Он сопел и был зол. Он явно пытался подслушать разговорчики папика со сталкерским отродьем, ничего ему не удалось, и задание он провалил тоже. Он потерял инструкцию. Клубин, произнеся своё «пу-пу-пу», снял и спрятал в нагрудный клапан очки и занялся костром — выложил на поддон пару брикетов и чиркнул по нижнему активатором. Тополь, безадресно матерясь, поставил тент, прямо на голом льду напшикал из баллончика пенку, сел на неё и перебросил баллончик Клубину. Фуха устроился слева от Тополя. Автомат он держал на руке, баюкая. Ничего в этом такого не было. А вот кольт он вставил в рамку на откинутом нагруднике — зачем? Зачем-то. Клубин копался в продуктовой сумке. Костёр разгорался. Тополь подтащил к себе свою продуктовку за лямку. Завтрак, полевой стандарт НАТО номер один. Жвачка фруктовая, презерватив со вкусом киви и запахом кедровой свежести.

— Трекер, дай мне из твоего запаса взаймы, неохота мой тюк разматывать, — попросил Фуха преувеличенно вежливо.

— Придётся размотать, — ответил Тополь, отдирая клапан от пластиковой баночки с «салатом сырным с орехами». Фуха скривился. Вытащил сигарету, закурил.

— Ты, братан, не выгрёбывайся, — сказал Тополь. — Поддержание тонуса нельзя в Зоне откладывать. Надо поесть, пока тихо. Ты будь очень осторожен с банкой. Быстро вываливай еду на тарелку — и банку дави в блин. А то…

— Да знаю я! — огрызнулся Фуха. И издевательски полуспросил: — Мы же тут на ночь?

— Предположительно — да. Но располагает тут Матушка.

Фуха подчинился. Ели молча. Фуха жевал, громко дыша ртом. Уникально тотальная несимпатичность у типа. Словно нарочно. Впрочем, неприязнь — для неглупого человека лучшая лупа в мире.

— А вы, папаша, значит, пожалели кровососа? — спросил Фуха, долизав десерт и рассматривая этикетку на жвачке. — Союзник типа того, да?

— Я не хочу обсуждать это, с твоего позволения, Сергей, — сказал Клубин, причёсывая свои жалкие виски. Пластиковая расчёска застревала в дужках очков, но Клубин не снимал их. — Поступил ты, конечно, правильно. Эффективно. Стрелок ты замечательный. И автомат ты, я думаю, оценил всё-таки.

— Конечно! Русское же оружие. Вот слушай, скажи мне, сталкер, ты русский человек, так? С Подмосковья. Как мы могли допустить крушение коммунизма? Как мы могли продать за поганые еврики такую идею?

Тополь засмеялся. С тотальной политизированностью жителей России, приезжавших в Предзонье, с их агрессивной обидчивостью он сталкивался не впервые. Но патриотическая проповедь в Зоне! После боя! Десерт после десерта, что ли?

Впрочем, как правило, сплеснув с кружки переполняющий её горкой политологический невроз, россияне становились абсолютно адекватными людьми. На какое-то время.

Правда, не все.

Не в коммунизме было дело, не в исторических несправедливостях, не в отделении Сибири. Дело всегда в манерах. Конкретно сегодня — в манерах конкретного Фухи. В коммунизм, как бы он ни был прекрасен, шагать рука об руку с ним категорически не хотелось. Туда если и можно попасть, то только в хорошей компании. Это как водку пить. А с таким вот — бесполезно. И сам не дойдёт, но и тебя сожрёт допрежь, и не с голоду, а как только припасы оскудеют немного. Необходимость сожратия идеологически обосновав. И обязательно присовокупив: «Ничего личного!» Ковыряя в зубах. Ногтем.

«Что-то мне не по себе, — подумал Тополь. — Что-то мне не по себе. Продали Россию?..»

— Ты же не продавал, — сказал он. — Лично ты. Чего же беспокоиться?

— Я тоже ответствен! И ты, сталкер, ответствен. И вы, Андрей Олегович! Вы вообще больше всех. И такие, как вы. Эх вы!.. предатели… Вы же родились в Эсэсэр! Почему вы живёте в Европе это сраной? Почему ваши деньги работают не на Россию?

— С чего это ты вдруг, Сергей, про мои деньги? — скучно спросил Клубин. — И просили же тебя: не «сталкер», а «трекер».

Тополь сказал себе: «товсь».

— Ой, да ладно, «сталкер», «хялкер»… А что, не так, что ли? Про деньги?

— Ты совершенно напрасно решил, что я с тобой, Сергей, буду обсуждать, где и как работают мои деньги.

— Сами же сейчас сказали, что работают в России!

— Когда я это сказал? — неискренне удивился Клубин.

— Может быть, не будем о политике, ведомые? — предложил Тополь повышенным голосом.

— Погоди, братан. Вы, Андрей Олегович, сейчас сказали, что ваши деньги работают в России.

— Он спросил тебя, братан, с чего ты вдруг решил, что он будет с тобой разговаривать о его деньгах. И он прав, — сказал Тополь. — Так, ведомые, хорош!

— Чего-то я не понял ничего, — злобно сказал Фуха. — Вы что здесь жизни меня поучить решили?

— Слышь, братан. Вот именно здесь и именно сейчас лично я занят именно обучением тебя жизни, — сказал Тополь, совершенно нормальный, здоровый Тополь. — Дело это нелёгкое. Не порть мне передышку. Чего ты взъерепенился, ведомый?

— Не понял я! — с настоящей злобой сказал Фуха. Он уже стоял на коленях, руки, как давеча, в боки, и был он готов с колен прыжком вскочить. Аргументов у Тополя было навалом, чтобы его осадить, но влез, чёрт бы его побрал, Клубин.

— Вот в том и дело, Сергей, что вы, профессиональные патриоты, никогда ничего не слушаете и именно поэтому ничего не понимаете, — сказал он насмешливо. — Ну ничего у вас не меняется, трах-тарарах.

— А вы, ххх, всё, ххх, понимаете! У вас, ххх, всё новое каждый день!