Книга Праксис, страница 17 – Уолтер Йон Уильямс

— Взять тебе выпивку?

— Спасибо, Арт. Сейчас я не отказался бы пропустить по стаканчику.

Перед Мартинесом возник стакан красного вина. Это были знаменитые штабные стаканы с белым керамическим ободком под цвет столиков бара, украшенные к тому же полосками того самого светло-зеленого цвета, что и ковер, — считалось, что на фоне этих, цветов особенно выигрышно смотрится темно-зеленая форма офицерских мундиров.

— Ты меня слышишь, Гари? — в голосе Абаша была странная неуверенность.

Мартинес поднял глаза от стола:

— Что, Арт?

Абаша усмехнулся.

— Не знаю, раздражает ли тебя это — по мне, так это просто забавно, — но ты, похоже, стал знаменитостью.

Мартинес с трудом поднял слипающиеся веки:

— Я? Знаменитостью?

— Боюсь, что так. Ты помнишь, как вчера этот парень из «Спортивных новостей» позвонил в диспетчерское управление?

Мартинес поскреб двухдневную щетину.

— Кажется, его звали Панжит?

Абаша нервно хохотнул.

— Да, Панжит Сисс. Ты помнишь, мы были заняты до предела, и я собирался уже повесить трубку. Но он попросил оставить его на канале связи, и как выяснилось, я так и сделал. Автоматически. И он слышал все.

— Все, — повторил Мартинес, пытаясь вспомнить, не сказал ли он по ходу дела чего-нибудь лишнего.

— Все, вплоть до того момента, как моя смена кончилась и я ушел. «Спортивные новости» транслировали все, что мы делали.

— А цензоры не…

— Видимо, по ночам цензура не работает. А может быть, они смотрели футбол — ты же знаешь, Лоудстоун играл против Андирона.

Мартинес осторожно, словно дотрагиваясь кончиком языка до больного зуба, проговорил:

— Но я… то есть мы… мы же не говорили ничего такого…

— Да нет же, — рассмеялся Абаша. — Ничего такого, за что нас стали бы пинать. Ты правда действовал очень решительно, например потребовал у Кандинского проведения спасательной операции, даже не сообщив Эндерби о катастрофе.

Мартинес попробовал рассмеяться, но по сравнению со смехом Абаша его дребезжащий смешок выглядел недостоверно, а сам он судорожно пытался просчитать ситуацию.

Знал ли об этом Эндерби? Если и не знал, кто-нибудь должен был сказать ему об этом. Но конечно же, Эндерби уже знает, что кто-то обратился к Кандинскому с просьбой о спасательных действиях.

Если только в это дело не сунули нос его информаторы. Если только кто-то не толкнул его локтем во время футбольного матча и не сказал дружески:

«Право же, Эндерби, вы даете своим подчиненным слишком много свободы».

Но кто-то должен был это сделать. Флот плавает не только в звездной пустоте, но в первую очередь в море слухов, сведений, домыслов, сплетен, интриг и заговоров. Не прикладывая к этому особых усилий, Мартинес тем не менее был в курсе множества секретов, некоторые из которых (если только они были правдой) были просто леденящими кровь. Но ведь в том-то и дело, что не важно, являлись ли они правдой или нет, достаточно было того, что весь флот знал их. Было известно, что командующий флотом наксидов Точвин, разочаровавшись в сыне, отрубил своему наследнику голову и съел его; было известно, что командующий эскадрой Рэн время от времени приказывает своим кадетам связать его и высечь, а что до жены Эндерби… ну, о ней тоже было известно многое…

То, что у Мартинеса были веские основания не верить всем этим историям, ничего не меняло: во флоте всегда рассказывали истории про флот, и истории эти, как правило, были мрачноваты. Флоту были нужны подобные рассказы, и вот вам еще один: про то, как господина командующего Эндерби выставил идиотом один из подчиненных.

Мартинесу всегда хотелось сделаться героем какой-нибудь истории, но все-таки не такой.

Он чувствовал, что его карьера, в последнее время начавшая ускользать из рук, теперь решительно повернулась к нему спиной.

Но печалиться всерьез сейчас не было сил. Он слишком устал для этого.

Попрощавшись с Абаша, Мартинес взял такси, добрался до квартиры, которую снимал в верхнем городе, сбросил на пол одежду, предоставив наводить порядок ординарцу, и рухнул в постель.

Ординарец разбудил его в положенный час, и Мартинес, кряхтя, поднялся к завтраку. Лейтенантам полагалось два прислужника, оплачиваемых флотом, — флот привык проявлять щедрость к офицерам, — но неизбалованному Мартинесу хватало одного. Его слугу звали Хал ид Алихан, старший оружейник с тридцатилетним стажем. Когда списывали на берег команду старого «Кризиса», Мартинес избавил его от перспективы отставки, взяв к себе. Это был высокий, сдержанный мужчина с проседью в волосах, с изогнутыми усами и эспаньолкой, какие были в моде среди старшин и прапорщиков флота.

Алихан был неплохим слугой: следил за чистотой, держал в порядке форму Мартинеса, хотя готовил средненько, а манеры и выговор оставляли желать лучшего. Но дело было не в этом — для приемов Мартинес всегда мог нанять более элегантного слугу. А вот три десятка лет, проведенных в оружейных отсеках боевых кораблей, в гуще флотских передряг, неисчерпаемая кладовая бесценного опыта и флотской мудрости, которыми Алихан охотно делился с Мартинесом, — это было действительно неоценимым кладом.

Мартинес не знал никого, кто помнил бы больше флотских сплетен, чем Алихан.

— Вам пришло несколько сообщений, господин, — сказал Алихан, подавая утренний кофе. — Начали поступать еще вчера утром.

Слова Алихана напомнили Мартинесу о вчерашних тревогах, и он невольно поежился:

— Наверное, репортеры?

— Да, господин.

Алихан подал на завтрак овсянку и маринованного карпа. Желеобразная рыбина, зеленоватая в утреннем свете, упорно пыталась перевалиться через край тарелки Мартинеса.

— Я видел передачу про вас, господин, — сказал Алихан. — Когда вы не пришли домой, я включил видео — вдруг вас задержал какой-нибудь кризис.

— Ну и как, завлекательно? — спросил Мартинес, засовывая в рот ложку с овсянкой. Он привык завтракать, почти не просыпаясь, и редко обращал внимание на вкус того, что ел по утрам. Похоже, что сегодняшняя трапеза по вкусу мало отличалась ото всех предыдущих.

— Ну, — отозвался Алихан, — телевизионщики толком не знали, что делать с этим материалом, но для любого человека с опытом, — он имел в виду опыт службы во флоте, — для любого, кто понимает, что к чему, это было… — Он сделал решительный жест своей ручищей. — Это было захватывающе, господин. Очень любопытно.

— Будем надеяться, что господин командующий не слишком любопытен, — грубо отозвался Мартинес.

— Он может решить, что вы просто находка для корпуса, господин, — предположил Алихан. Впрочем, похоже было, что он, как и Мартинес, не слишком верит в это.