Книга Рожденные в завоеваниях, страница 113 – Селия Фридман

Представленные тобой цифры вызывают у меня большую тревогу, но я предпочту не передавать свои мысли с письмом. Вскоре мы все сможем обсудить лично.

Я возвращаюсь домой».

* * *

Дом Йирила пуст, это можно почувствовать уже вблизи него, и хотя внешне ничего не изменилось, аура смерти нависла над творением рук древних каменщиков.

Затар останавливается и обращает внимание на детали: ухоженная лужайка, посадочная площадка пуста, ни одного космического корабля, заметно отсутствие людей. Подойдя к двери, кладет руку на пластину с левой стороны от нее.

Дверь открывается. За дверью стоит охранник, хоть и не тот, которого помнил Затар.

— Кайм’эра, — кланяется охранник. — Проходите, пожалуйста!

Кайм’эра поднимает указательный палец и показывает кольцо-послание, надетое поверх перчатки. Жест вопросительный.

— Ваше любопытство будет удовлетворено, — обещает охранник. — Пожалуйста, следуйте за мной!

Затар идет следом за охранником. Его изумило послание на кольце. «Пожалуйста, прибудь в Дом Йирила как можно быстрее». Никаких объяснений, никакой подписи, только адрес и такое простое предложение.

Охранник останавливается на некотором расстоянии от дверей, пропуская лорда вперед. Затару слишком любопытно, чтобы опасаться чего-либо, и он уверенно делает шаг.

Двери перед ним открываются. За ними — тускло освещенная комната и…

— Йирил!

Затар быстро входит в комнату и двери за ним закрываются, скрыв собеседников от внешнего мира и посторонних глаз. Старший кайм’эра похудел и выглядит усталым, под глазами — темные круги, которые не в силах скрыть даже лучшая косметика. Но… он жив. Затар быстро пересекает комнату и сжимает плечо Йирила. До этой минуты он никогда не выражал своих чувств — возможно, попросту не признавался себе в том, насколько дорог ему Йирил.

— Я рад видеть тебя живым, кайм’эра, — произносит Затар, используя только речевой режим искренности.

— Хотя и удивлен, — подчеркивает Йирил.

— Я слышал, что ты мертв.

— Слухи, — старший мужчина улыбается, но слабо, и как любое его движение, улыбка говорит об ужасной болезни и о том, как она повлияла на его здоровье. — Вина? Перекусить?

— Если ты сам будешь, — отвечает Затар осторожно.

Йирил усмехается.

— В Доме все есть, не беспокойся. — он поворачивается к компьютеру и приказывает принести напитки и закуску. Это самое обычное занятие вдруг оживляет его. — А ты-то как?

— Удовлетворительно, — уклончиво говорит Затар.

Йирил смотрит с любопытством.

— Прибедняешься — насколько я понимаю состояние дел. Ты можешь ею гордиться, этим маленьким «слизнем из канавы» — слова твоего отца, не мои. Как он ее ненавидел! Как он ненавидел тебя — конечно, это очень по-браксански. На самом деле ты ничуть не проиграл из-за того, что во время эпидемии твоими делами управляла простолюдинка. И насколько я понимаю, в твоем Доме вовсе не одна простолюдинка. Как все над тобой смеялись раньше! — Йирил изучающе смотрит на более молодого мужчину и взгляд получается до странности отцовским. — Ты всех удивил.

— Но не тебя, — вставляет Затар.

— Нет. Не меня, — и снова слабая улыбка.

Входит слуга, раболепно сутулясь, приносит поднос, на котором — вино и разные деликатесы. Хотя у этого слуги нет грациозности движений, обычной для слуг, его можно похвалить. Когда он уходит, Затар предлагает тост:

— За нашу вражду. Новый персонал?

— Почти все. Кажется, из твоей семьи никто не пострадал?

— Традиционная трусость Зарвати. Чума до меня не добралась. Но ты… Йирил, последнее, что я слышал…

— Я был в коме, — тихо говорит Йирил и ставит кубок на стол. — Очевидно долгое время. Я помню только обрывочные куски и ни один из них неправдоподобен. Может, то были сны. Большинство слуг, которые ухаживали за мной, мертвы, а те, кто остались, не отвечают на мои вопросы.

— Д’вра? — Затар не мог не спросить.

— Уехала на Викарре, — вздыхает Йирил. — В Уединение с Фераном, поверишь ли. Пока лучше так.

— Пока?

Йирил смотрит на Затара, размышляя о чем-то — возможно, о том, насколько он может доверять ему.

— Пока, — повторяет он. — А насколько все плохо на этот раз? Я пока недавно пришел в себя, чтобы запрашивать настоящие статистические данные.

Затар колеблется.

— Очень плохо, — наконец, признает он. Его речевой режим свидетельствует о том, что это и есть крах.

— Говорят, около девяти тысяч.

Затар ставит кубок на стол и делает глубокий вдох.

— Хочешь все сразу? — оглядывается он на Йирила.

— Пожалуйста, — кивает тот.

— Нас осталось… пятьсот сорок один человек.

— Мужчин? — потрясенно спрашивает Йирил.

— Мужчин, женщин, детей и социальных неудачников. Пятьсот сорок один чистокровный браксан. Все. Мы также потеряли значительную часть простолюдинов. И дело обстоит плохо для всех населенных людьми миров, но для нас — ужасающе.

— А что с кайм’эратом?

— Сейчас в нем пятьдесят один человек — прости, пятьдесят два. Нам будет очень сложно набрать нужное количество, с таким числом кандидатов, а еще надо выбрать.

— Значит, тебе нужно действовать быстро.

Затар опешил.

— Кайм’эра?

— Ну, будет Совет неполон — и что? Мы станем делать все, как раньше, еще восемьдесят, девяносто лет. Затем придет еще одна чума, и она-то уж точно положит всему конец. По-настоящему, Затар, потому что в кайм’эрат войдут незрелые политики, младенцы просто, будут барахтаться и спотыкаться; они не походят для кайм’эрата и никогда бы не вошли в него, если бы нас нужда не заставила. Они не станут лидерами только потому, что они — единственные, кто остался. Холдинг консолидируется или падет в этом поколении, другого выбора нет. И ты будешь на передовой в этих изменениях. — Он хрипло кашляет. — Я не прав? Я неправильно тебя оценил?

— Возможно, — темные глаза Затара на мгновение загораются в ответ.

Старший кайм’эра протягивает руку и сжимает ладонь Затара с поразительной силой.

— Бери правление в свои руки, Затар. Сейчас. Пока кайм’эрат находится в смятении.

— Нет никакого трона, — скучным голосом говорит Затар.

— Должен быть, — отмахивается Йирил. — Я создам его сам, если потребуется — из собственной плоти и костей!

— Кайм’эра никогда этого не позволят.

— Значит заставь их! — Йирил снова закашливается, изо рта вылетает мокрота. — Неужели это ты говоришь мне, что не можешь?