Книга Схождение, страница 29 – Чарльз Шеффилд

Ханс Ребка направился прямо к колышущейся цветной стенке. Никакого сопротивления при внедрении он не ощутил, кроме легкого натяжения кабеля, равномерно разматывающегося за его спиной.

— Десять метров — порядок. Двадцать метров — порядок. Тридцать метров… — Для разговора надо придумать что-то поинтересней. От поверхности Парадокса до его центра насчитывалось две тысячи пятьсот десятиметровых интервалов. — Ага, цвета исчезли. Восемьдесят метров. Просматриваю перед собой все пространство до центра.

Он был не первым, проникшим в Парадокс и увидевшим его внутренность до самой сердцевины человеком. Однако он будет первым, кто, обладая этим знанием, вернется оттуда. Внутри Парадокс выглядел совершенно иначе — по крайне мере он отличался от Парадокса, сведения о котором, собранные по крупицам, содержались в старых файлах.

— Посредине находится маленький плоский диск, развернутый ко мне почти боком. Раньше в описаниях Парадокса о таком не упоминалось. По моим предположениям, он достигает сотен метров в поперечнике, и, кажется, я различаю темные пятна, расположенные вдоль боковой стороны — возможно, входные отверстия. Приблизившись к центру, я надеюсь получить дополнительную информацию. Никаких других структур не наблюдается, хотя предполагалось, что здесь их множество. Никакой цветовой каймы или искажений пространства. Должно быть, я полностью вышел из пограничного слоя.

Ребка почувствовал за спиной натяжение, остановившее его движение вперед.

— Пожалуйста, подождите немного. — Сообщение от Ввкк четко прошло по волоконно-оптической линии.

— В чем дело?

— Ерунда. На кабеле образовалась петля, и для верности я хотел бы ее распутать. Не двигайтесь.

Ребка завис в пространстве. До центра оставалось двадцать три километра. Он говорил, что не собирается забираться так глубоко, но сейчас, когда все шло столь гладко, у кого хватило бы сил остановиться?

Сердце его учащенно билось. Не от страха, а от предчувствия. Ханс Ребка никогда не считал себя героем и высмеял бы любое подобное предположение. Одни профессии связаны с опасностями, другие нет. Так случилось, что он стал представителем опасной профессии. Но у нее были и свои достоинства — к примеру, впервые увидеть собственными глазами нечто недоступное прежде взору человека или другого разумного существа.

— Я уже почти распутал. — Голос Талли звучал спокойно и уверенно. — Однако задача весьма облегчилась бы, если бы вы подались на несколько метров назад.

— Хорошо.

Ребка переключил управление скафандра на обратное движение. Он повернул голову, чтобы по провисанию кабеля оценить, когда перемещения будет достаточно. Кабель все еще оставался натянутым, представляя собой совершенно прямую линию, уходящую в разноцветно поблескивающую стену Парадокса.

— Ты выбираешь свой конец?

— Пока ни на дюйм. Я жду, когда вы немного сдадите назад. Пожалуйста.

— Секундочку. — Ребка вновь включил двигатели скафандра. Линия за его спиной оставалась такой же прямой. В это трудно было поверить, но назад он ничуть не продвинулся. — С твоей стороны кабель хоть немного подался?

— Нет. Почему вы не двигаетесь в мою сторону?

— Что-то здесь не так. Похоже, я просто не могу перемещаться в этом направлении. Попробуй что-нибудь сделать. Передвинь, например, бухту и все остальное на несколько метров вперед, ближе к поверхности Парадокса.

— Пожалуй, это все, что я могу сделать, не рискуя внедриться в Парадокс. Готово.

Кабель ослаб.

— Хорошо. Теперь остановись. — Ханс Ребка очень медленно и осторожно двигался вперед, до тех пор, пока кабель за его спиной не натянулся вновь. Он внимательно его осмотрел и опять переключил двигатели скафандра на обратный ход. Линия оставалась прямой и натянутой, как струна.

Ребка задумался. За всю зафиксированную историю Парадокса никто не имел никаких проблем с выходом из этого артефакта. С другой стороны, никто раньше и не погружался внутрь, не будучи пораженным лотос-полем.

— Ввкк, мне кажется, возникла небольшая проблема. Я легко передвигаюсь вперед по направлению к центру. Но, похоже, совершенно не могу двинуться в твою сторону.

— Что-нибудь с реверсом двигателей?

— Не думаю. Но от тебя хочу следующее. Подожди несколько секунд, а затем тяни за кабель — не слишком сильно, но так, чтобы я ощутил.

Ребка развернулся, чтобы ухватиться за кабель поближе к тому месту, где он был привязан к страховочному кольцу скафандра. Зажав его перчаткой между большим и указательным пальцами, он по моменту вращения мог судишь, каково натяжение в линии. С течением времени натяжение возрастало. Талли тянул с другого конца. Вне всякого сомнения, он должен был двигаться в обратную сторону, по направлению к поверхности Парадокса, как попавшаяся на крючок рыба. Если это так, то линия должна провиснуть.

Натяжение оставалось неизменным.

— Ввкк, я не двигаюсь. Похоже, теперь я не смогу выбраться наружу. Выслушай меня внимательно, прежде чем что-либо предпринять.

— Слушаю.

— Нужно исходить из того, что я застрял здесь навсегда. Я конечно, попытаюсь сделать что-нибудь еще, но если со мной связь прервется, я хочу, чтобы ты обязательно представил полный рапорт обо всем, что здесь произошло, в Институт артефактов. Послание адресуй одновременно Дари Лэнг и Квинтусу Блуму. Понятно?

— Абсолютно.

— Хорошо. Теперь попробуй приложить к кабелю большее усилие. Одновременно я включу двигатели скафандров на полную мощность. Жди моего сигнала.

— Жду.

Снаружи Парадокса Ввккталли склонился над бухтой кабеля.

— Давай!

Чтобы увеличить усилие, Талли потащил назад целиком всю бухту, сначала осторожно, потом все сильнее и сильнее.

— Вы продвигаетесь?

— Ни на микрон. Тяни, Талли. Терять нам нечего. Тяни сильнее. Сильней! Сильне…

Тут Талли кубарем полетел назад. Извернувшись, он постарался удержать кабель в поле зрения. Он двигался абсолютно свободно, метр за метром выбираясь из Парадокса. По характеру движения было совершенно очевидно, что на другом его конце отсутствует какая-либо ощутимая масса.

Ханс Ребка остался внутри Парадокса, и, похоже, на сей раз он засел основательно.

Разработчики позаботились еще об одном преимуществе Ввккталли, которое в свое время наверняка казалось им значительным: они были убеждены, что мыслительные процессы вживленного компьютера организованы гораздо лучше человеческих.

И на то были основания. Схемотехника Ввккталли позволяла работать с аттосекундной тактовой частотой и могла производить миллиард миллиардов вычислений в секунду. Он сортировал информацию в миллиард раз быстрее человека. Что-то узнав однажды, он никогда этого уже не забывал. Мышление его было чисто логическим — без эмоций или предвзятости. И такая вот информация, помещенная в банк памяти Ввкк электронщиками, придавала ему грандиозную уверенность в себе. Он знал, что совершеннее любого органического мозга.