Онлайн книга «Решение номер три»
|
Загудел зуммер: это означало, что пора готовиться к действию. Смоляр снова мысленно проговорил формулы Триады, выведя их на экран, чтобы постоянно находились перед глазами: непростительно было бы ошибиться или хотя бы сбиться с ритма, в котором следовало произносить их. Смоляр не задумывался над могучими и таинственными механизмами и процессами, какие включались при произнесении этих звуков; логика тут не помогала: звук, как известно, не распространяется в пустоте, и тем не менее… Впрочем, ещё и сегодня люди до конца не поняли, что такое пустота; да и могли ли понять? Он включил реверс. Подождал, пока «Сатир» не уравновесился относительно далёкого Горма. Здесь – нужная точка. Только в ней должны быть произнесены формулы – если хочешь, конечно, чтобы они сработали. А сейчас – последняя подготовка: круг… звезда… двойной крест… Сделано. Теперь он следил уже за секундной, а не минутной стрелкой. Наверное, слишком напряг зрение: заболели глаза. Ничего, он выдержит. Вот он, миг истины! Смоляр глубоко вдохнул. И начал произносить. Глаза его не отрывались от Горма на экране: хотелось видеть, как планета обратится в ничто. Она не взорвётся даже – просто исчезнет. Итак… итак… – Амот Угур! Илэх Турам! Изилат Гери! Замереть. Ожидать разрешающего отклика. Он прозвучит не в ушах, конечно. Где-то внутри тебя… Вот. Кажется, есть. Несомненно, это он! И дальше – главное, как полагается: – Аридом элеф – семнадцать, ба – восемь, та – двенадцать, джим – восемь, ха – пять, даль – четырнадцать, заль – девять… ра, за, син… сад, дад… айн, гайн, каф, лам, мим, нун, вав… Только названия букв и число их; в какие слова они выстроятся – ведомо там, где и осуществляется заклинание. Вот первое из них и произнесено. Теперь необходима пауза. Восемнадцать секунд. И снова – названия звуков и количество каждого звука в тексте; на этот раз их меньше, второе заклинание – короче. И после девятисекундной паузы таким же способом произнесено и третье, самое короткое, запускающее процесс. [1] Он закончил. Обождал секунду-другую. Горм по-прежнему безмятежно светился вдали. Ошибка? Не может быть! На всякий случай он повторил формулы ещё раз. Хотя и понимал уже: не получилось. Почему-то не вышло. Горм был неподвижен. А вот группа кораблей переместилась. Огоньки со стрелками расползлись по экранам. На мгновение у Смоляра потемнело в глазах. А когда прояснело, Смоляр механически окинул взглядом экраны и потряс головой, отказываясь верить. Обстановка вокруг корабля была совсем другой. Он находился далеко от нужной точки. Очень далеко. И никакая Триада тут не могла подействовать, сколько ни повторяй её. Как он оказался тут? Потом, потом. Сейчас надо было срочно уходить. Скрыться. Исчезнуть. Затеряться в пространстве! Потому что военные корабли теперь приближались к нему со всех сторон. Но ещё можно выскользнуть. Включить двигатели на максимальное ускорение… Он не успел: голос ворвался в его приёмник – хриплый, командный, армейский, солдафонский голос: – «Сатир»! При попытке стартовать будете уничтожены: вы на прицеле у каждого корабля эскадрильи. Можно было идти на риск. Но ведь, в конце концов… А! Они, как всегда, ничего не смогут доказать… Они никогда и ничего не докажут! Он совершает обычную прогулку – в этом никакого криминала! На борту у него нет совершенно ничего предосудительного – даже самого примитивного оружия он не держит, потому что оно ему не нужно, его оружие – мозг, но иметь при себе мозг никому и никогда не возбранялось… Смоляр не стал включать маршевые, не сделал ничего, только поудобнее расположился в своём кресле, и во взгляде, каким он обводил дисплеи, появилось и окрепло выражение пренебрежительной иронии. 20
– Ну, что же, – сказал Ястреб. – Всё снято и записано, включая обстановку, что показывали приборы, и формулы, которые он произносил вслух даже дважды – хотя, полагаю, для суда хватило бы и одного раза. Младой скептически поджал губы: – Интересно – а как ты докажешь, что это именно формула уничтожения, а не просто набор звуков? Думаю, проводить следственный эксперимент, уничтожая Горм, никто не станет. – Доказательства есть в Обители, – ответил Ястреб спокойно. – У отца Исиэля, библиотекаря. Вполне уважаемый свидетель. Или скорее эксперт. – Ты же говорил, что у них нет и не было этого в записи! – Не было. Но покончивший с собой Посвящённый был патриотом своего монастыря. И не мог умереть, не оставив записанным то, что иначе исчезло бы с ним невосстановимо. Он записал и спрятал у себя в келье. Знал, что будут искать – и найдут. Впрочем, если суд захочет – можно эксгумировать, может быть, ещё удастся извлечь что-то из его тонких тел – время ещё есть, кажется, – но тут я, правда, не специалист. – Патриот! – сказал Младой иронически. – Продал тайну! – Не для себя. Ради Обители! Так они получили деньги и на новое строительство, и на реставрацию. Он не верил, что кому-то может прийти в голову использовать формулы в деле. Вероятно, Смоляр представился ему как коллекционер или просто очень любознательный человек. – И Ястреб отпил из стаканчика. – А то, что на приборах записана совсем не та обстановка, в которой он находился в действительности? – Это пусть решают судьи. Думаю, запись его обращения к Президенту перевесит. Так или иначе, своё дело мы сделали. Младой поднял свой стаканчик. Выпил. Вытер губы. – Ладно, – сказал он. – Благодарные зрители аплодируют и жаждут услышать объяснение фокуса. Ястреб пожал плечами: – Собственно, и фокуса-то не было. Как мы провели Смоляра – тебе известно: я подключился к нему, но вместо того чтобы смотреть его глазами, заставил его видеть моими. Так что он усердно разглядывал те приборы и экраны, на которые смотрел в тот миг я – и видел ту обстановку, в которой на самом деле находился наш «Болид», а вовсе не его «Сатир». Он был уверен, что вышел в нужную точку – а на самом деле в ней находились мы, и, контролируя его картинкой на наших экранах, уводили его всё дальше оттуда – и всё ближе к группе захвата. – Но как ты вообще вошёл в него? Где взял формулу его полей? – То есть как? Снял с него при встрече. А подтверждение нам дали Службы. Забыл? – Прости: они дали нам карту не настоящего Смоляра, а того, кого мы здесь за него принимали. Двойника. – Это вовсе не был двойник. Потому и карты у них были одинаковы. Это клон. И у него всё идентично – кроме уровня информированности, разумеется. |