Онлайн книга «Завет Сургана»
|
– А он будет? Процесс? – Неизбежно. Но, – тут шеф усмехнулся, – не уверен, что население получит какую-то информацию о нем. Все пройдет при закрытых дверях, в этом я более чем уверен. Вот так обстоят дела, квадрат-воин. Вы и ваши люди заработали хороший отдых. Что еще вы хотели бы от меня услышать? О дальнейшей вашей службе будем говорить потом, когда вернетесь. Кстати, как чувствует себя ваш раненый? Онго встал. – Я очень благодарен вам за объяснения, шеф. Раненый выздоравливает. Но я хотел бы попросить вас об одной вещи, о небольшом вмешательстве в медицину. – А что такое? Его плохо лечат, по-вашему? – Нет, все обстоит прекрасно. Однако… И Онго в немногих словах изложил свою просьбу. – Главное, чтобы все было сделано по-настоящему. С учетом возможных и желательных последствий. А это непросто. – Гм, – сказал Шеф. – А что, для этого нужно вмешательство на моем уровне? – Так мне сказали, поскольку мое пожелание идет вразрез с нынешней государственной установкой… – Да, понимаю. Хорошо, думаю, для вас я смогу это сделать. Если только сам раненый… – Уверяю, он не будет возражать. Потому что… – Хорошо, детали мне не нужны. Идите, квадрат-воин, я помогу вам. Когда в таком случае возможно полное выздоровление? – Если не будут тянуть – обещают через пять недель. – Запомню. И если дела не помешают… То ли действительно дела помешали, то ли Сидо просто забыл – так или иначе, когда Сури выписывали из госпиталя, Онго оказался единственным встречающим. Правда, провожать Сури вышло почти все отделение, включая и тех больных, кто в состоянии был передвигаться самостоятельно. Они даже не поскупились на цветы, и это вызвало на лице Сури выражение крайнего смущения. Стесненно улыбаясь, бывший участник разведывательной группы не очень уверенной походкой проследовал мимо провожающих и с облегчением ощутил твердую опору, какой оказалась рука Онго. Онго был в полной форме и с орденом Военного успеха второй степени на груди. Так что приветствия провожающих в полной мере относились и к нему: это ведь был военный госпиталь, и здесь знали цену боевых наград лучше, чем в любом другом учреждении. – Ну, слава Творцу! – эти слова Сури сопровождались долгим вздохом. – Куда мы сейчас? Онго отметил, что голос Сури успел уже измениться. Ответил он не сразу; прежде подвел Сури к машине, поднял дверцу, помог сесть и сам уселся за пульт. – Ко мне, куда же еще? – ответил он наконец. – А вернее, к нам. – Я долго ждал… ждала этих слов, – сказала Сури. – Ты не жалеешь? – Ничуть. Ведь получилось все-таки по-моему: мы вместе. А кто в какой роли – наверное, не самое главное. – Тебе еще придется привыкать… – Конечно. Но я к этому готова. – Все так просто? – Ну, вопросов, конечно, еще немало. Но… – Спрашивай. – Я полноценна? – Во всех отношениях. – И смогу родить? – У тебя есть все для этого. – Но фигура, анатомия?.. – Изменится, как надо. Если есть в Свире что-то, действительно современное, то это именно инверсионная медицина. Пока ты там лежала, я изрядно подковался по этой тематике. Надо же было чем-то занять время отпуска. Хотя время прошло быстро… – Что ты теперь? Будешь воевать дальше? Онго, я просто не смогу потерять тебя еще раз. – Ну, я теперь в разведке, а не в пехоте. В стратегической разведке. Не в окопах. – Ну да. Это, конечно, курорт! – Не будем начинать семейную жизнь с сарказмов. – Тогда скажи, каким будет теперь твое задание. – Ну, на днях начнется процесс: будут судить тех, кто эту войну задумал и осуществил. Я там стану выступать свидетелем. – Значит, война закончится? – Ну, вот еще! То есть она закончится, конечно, но только нашей полной – на этот раз – победой. А до нее еще топать и топать. – Значит, у тебя снова будут группы, забросы… – Женщина! – сказал Онго строгим голосом, но с улыбкой. – Не нарушай древнего завета. Ты ведь помнишь, что женщина не имеет отношения ни к чему, связанному с войной. В том числе, полагаю, и к военной информации. Очень разумный завет, мне кажется. Сури ничего не ответила, но возникшая на ее губах ответная улыбка не обещала Онго беспрекословного подчинения новой женщины. – Ага, – сказал флаг-воин, – понятно. Ты думаешь: вот овладею всей женской технологией очарования и выпытывания – и куда же ты, простодушный вояка, денешься! Так? Сури бросила на Онго косой взгляд тех самых глаз, которые он никогда не забывал; взмахнула ресницами, и Онго ощутил, что сердце резко изменило режим работы. – Ты осторожней, – попросил он. – А то врежусь во что-нибудь и не доживу ни до какого задания. – Я вот тебе врежусь!.. И за этими словами последовала вереница других слов – весьма крепких, широко употребляемых в солдатской среде, но не вполне уместных в устах женщины. Сури тут же сама поняла это и покраснела. – Прости. Как-то само собой получилось. Больше не буду. Не сердись. – Придется тебе еще потрудиться, чтобы стать настоящей женщиной. Не так это просто, как тебе кажется. Сури не ответила. Она больше не улыбалась. Лицо ее стало хмурым. – Что грустишь? – Боюсь, – ответила Сури откровенно. – Того, что мы станем делать дома? Боишься близости? Но ведь нам не впервые. – Да. Боюсь. То – не в счет. Я не очень представляю себя… – Не бойся, я буду осторожен, – пообещал он, хотя и не знал, как это у него получится. Потому что и его мужской опыт был не больно-то велик, а осторожность в нем и не ночевала. – Арук побери эту войну, – сказала Сури. – Если бы не она, все было бы нормально. Как тогда. – А по-моему – так лучше. И ты и я – каждый получил свое. Сури помолчала. А когда машина остановилась наконец, сказала: – Если так, то поцелуй меня. По-настоящему. Как женщину. И Онго не заставил ее ждать. |