Книга Там, где обрывается жизнь, страница 56 – Михаил Март

— Самому слабо?

— А вы поворочайте ящики с мое, а потом до ночи за стойкой попрыгайте, тогда посмотрим, слабо или нет. Каждый должен заниматься своим делом. Я еще не пенсионер, на обслуживание машины у меня денег хватает. Вы разговариваете со мной так, будто я в чем-то виноват. Тогда вызывайте повесткой, я приду к вам с адвокатом.

— Не искри. Перегоришь. За рулем сидела Яна? Это же ее машина, и ты об этом знаешь. Тони не раз с дочкой бывала в ресторане.

— Поклепы ни на кого наводить не стану. Женщину видел за рулем, но уже с затылка. Она молнией пронеслась мимо. Костюм испортила, теперь в химчистке его окончательно угробят. Итальянский вельвет.

— Кто еще мог воспользоваться ее машиной?

— Ваш вопрос, майор, отсылаю вам же. Яну видел, и не раз, но даже знаком с ней не был. Девушка не пьет, за стойкой время не убивает. Цвет волос ее, больше мне нечего добавить. Ясно и то, что человека сбили умышленно. Машина от бордюра шла прямо на него, когда он остановился на разделительной полосе, пережидая встречный поток. А теперь пораскиньте мозгами. Кому принадлежит золотистый «Порше» установить в одну минуту можно. Баба за рулем. Да ее вся толпа видела. Она же расписалась под убийством. Можно быть дурой, но не до такой степени. Я слышал о девчонке другое мнение. На дуру она не похожа.

— Согласен. Бестаеву больше не видел?

— Кто такая?

— Лариса Бестаева. Та, что передала тебе коньяк и шампанское для Тони в ночь убийства. Презент. Роковой подарочек.

— Фамилии ее я не знаю. Про Феликса слышал, будто его ранили при ограблении, а про Лариску… Мужики за стойкой ее имя упоминали.

— И что говорили?

— Молодой блондин обронил такую фразу: «Лариска от ментуры прячется. Мне еще пилить на дачу, корм ей везти. Она на улицу носа не высовывает». Второй спросил: «А тебе это надо?» И тот ответил: «Шлюх с такими бабками на руках носить надо. Так что мне пора. Тошнит, но надо!»

— И ты решил, что речь идет о Бестаевой?

— Я ничего не решал. Я видел Ларису с этим блондином. Один или два раза. Но мне не понравились две вещи. Блондин слишком громко говорил. Так, словно хотел, чтобы его все слышали. А второй ему подыгрывал.

— Если так, то это было не для твоих ушей. Кто еще слышал?

— Возле стойки не было свободных мест, народу по пятницам полно.

— В эту пятницу?

— В прошедшую. Сегодня понедельник. Ну а слышать их разговор могли все, кто хотел его услышать.

— А того типа, которого сбила машина, ты раньше не видел?

Бармен покачал головой:

— Нет. Он же покалеченный, такие не забываются. Жетон на шее у него висел. Серебряная плашка с номером. Солдатам вешают из алюминия, а этот офицер, если плашка сделана из черненого серебра. У моего старшего брата была такая. Он в Афганистане воевал, но на гражданке бляху не носил.

— Что-нибудь еще запомнил?

— Особо не разглядывал. Куртка на нем была распахнута. У моего брата татуировки на груди с войны остались. У каждого полка есть свой отличительный знак. А у сбитого машиной тело чистое.

— Это означает, что он был разведчиком. Они себя не метят.

— Вопрос — чьим. Перед номером на плашке стояли латинские буквы «ZSY», а потом шли цифры.

— Всего-навсего код, кириллицу в таких случаях не используют. Зачем же оставлять визитные карточки. Ладно, Дмитрий, звони, если что. Я ведь не от нечего делать к тебе приехал. А времени у нас в обрез.

— Постараюсь не забыть. Не люблю я с вами связываться. Один раз поможешь, потом на голову сядете.

В чем-то бармен был прав.

14 часов 47 минут

И опять Вербицкий прибыл на место преступления последним. Он никак не мог организовать свою работу. Дело, как ветвистое дерево, разрасталось, а он, как мартышка, прыгал с ветки на ветку и не мог сосредоточиться на одной определенной версии. Одно он понимал совершенно отчетливо — преступники очень грамотные люди. Они продумывают каждый свой шаг, а он лишь констатирует плоды их работы и отматывает клубки с конца к началу. Не закончив с одним, ему подкидывают новый. Полная корзина набралась.

Дачный участок, приличный двухэтажный коттедж, отштукатуренный и покрашенный в салатовый цвет, на территории стоит «Тойота», забрызганная еще невысохшей грязью.

Следователя провели в дом. Тут уже шла работа полным ходом. Лариса Бестаева лежала посреди комнаты с простреленной грудью, одежда была залита кровью.

— Где Роговской? — спросил Вербицкий.

— Разбирается с дорожной аварией, Илья Алексеич, — доложил капитан Баранов, ближайший помощник Рогов-ского. — Что-то связанное с нашим делом, но пока он не звонил.

— Бог с ним. Что скажешь, Геннадий Иваныч? — обратился Вербицкий к медэксперту.

Опытный, уже немолодой врач с добрыми, как у сенбернара, глазами говорил всегда неторопливо.

— Стреляли с двух метров из охотничьего карабина двенадцатого калибра. На одежде много пороха. С таким только на слонов охотиться. Смерть наступила около двух часов назад.

— Мастер! За что я тебя люблю, Геннадий Иваныч, так это за профессионализм. Никогда не слышал от тебя стандартной замусоленной фразы: «Подробности после вскрытия».

— А я тебя люблю, Илюша, за твои сомнения. Ни разу не слышал от тебя замусоленной фразы: «Мы держим ситуацию под контролем». Был бы контроль, не убивали бы людей.

— Кто это? — Вербицкий кивнул на мужчину, сидящего в углу. Его не интересовал разговор посторонних, он думал о чем-то своем.

— Человек, который вызвал милицию. Мы его пока не опрашивали.

Вербицкий подошел к нему:

— Я следователь. Представьтесь. пожалуйста.

— Рудольф Борисович Гостев.

— Это ваша дача?

— Нет. Дача принадлежит Евгению Александровичу Лунину. Он сейчас возглавляет фирму погибшего Григория Прудникова и его жены. Временно, разумеется, пока не объявится новый хозяин.

— Они были каким-то образом связаны с убитой?

— Нет. Я ее знаю. Несколько раз видел Ларису в доме Прудниковых. Она жила в квартире напротив. Соседка. Но с Луниным Лариса не была знакома.

— Как же она попала к нему на дачу?

— Часа два назад мне позвонил Евгений Александрович с просьбой. Я на него не работал, но у нас сохранились хорошие отношения. Я был телохранителем Прудникова. Не уберег. Лунин работал первым замом и до сих пор выполняет свои обязанности. Так вот, он мне позвонил и сказал: «Я получил анонимку, что на моей даче живут какие-то преступники. Мне сейчас не до дач. Можешь поехать и проверить, все ли там в порядке? Я не верю в анонимки и не хочу попусту поднимать шум. Ключ в сарае под пеньком, на котором рубят дрова». Я человек свободный, согласился. Приехал и застал эту картину. Позвонил в милицию. Это все.