Книга Дар Юпитера, страница 23 – Тимоти Зан

— Обычно их находят на Уровнях Третьем, Четвертом и Пятом, — ответил Защитник.

— Уровни Третий, Четвертый и Пятый, — повторил Рейми для тех, кто слушал его наверху. — Значит, обычно их едят только Юноши, Производители и Защитники?

— Да, — ответил Тигралло. — Манта, я настаиваю, чтобы вы покинули этот Уровень и вернулись к стаду. Вуука могут появиться в любой момент.

— Вот поедим и поднимемся, — отрывисто бросил Рейми и снова принялся за еду. — Вы все слышали? — негромко добавил он.

— Да, — ответил Фарадей. — Спасибо.

— Затем я и здесь, — с оттенком иронии сказал Рейми. Впрочем, трудно сказать, мог ли Фарадей со своими помощниками уловить такие тонкости с их-то, мягко говоря, не отвечающей высоким требованиям записывающей аппаратурой. Скорее всего, нет. Даже откровенный сарказм наверняка ускользнул бы от них.

Рейми с удовольствием жевал очередной кусок дрокмура, когда внезапно до него дошло еще кое-что.

Фарадей спрашивал, на каких Уровнях растет дрокмур, а ведь Рейми до этого ни словом не заикнулся ни о каких Уровнях.

Да и само слово «дрокмур» он не произносил, если уж на то пошло.

Отсюда вывод: «Юпитер-Главный» слушал не только то, что он говорил им. Они слушали и все то, что говорилось поблизости от него.

Он медленно повернулся, внимательно оглядываясь. Наверно, один из их зондов. Что же еще? Но даже если и так, Рейми его не видел.

Оставалась, правда, еще одна возможность.

Как прежде качтис дрокмур также потерял весь свой вкус. Что там Фарадей говорил об этом встроенном в него звуковом устройстве? Точно Рейми не помнил, но тогда у него сложилось впечатление, что с его помощью они могут слышать только произносимые им слова.

Но, может, он тогда неправильно понял Фарадея?

Теперь никак не вспомнить, что именно говорил Фарадей. А раз так, очень высоки шансы того, что Фарадей ничего подобного не говорил.

Другими словами, Рейми был не просто мальчиком на посылках. Он был их свободно перемещающимся зондом-шпионом.

И если они могли вести аудиозапись, то, скорее всего, этим дело не ограничивается.

В досаде и огорчении Рейми провел языком по внутренней стороне зубов. Он вынужден был признать, что предположение имело смысл. Наверняка существовали вещи, которые их приборы были в состоянии фиксировать, а он нет.

Но что это за вещи? Он понятия не имел. Конечно, зрение и слух у джанска гораздо острее, чем предполагали люди, но, когда эксперимент только задумывался, никто об этом понятия не имел.

Или они знали?

— Манта? — негромко произнес голос справа от него. Он развернулся и увидел Драсни, смотрящую на него с непривычно озабоченным выражением.

— Я знаю, как это больно, — продолжала она. — Нам всем приходилось терять родных и друзей. Так оно есть, и с этим ничего не поделаешь. — Она погладила его грудной плавник своим. — Но мы же твои друзья. Мы поможем тебе пройти через это.

Рейми сделал глубокий вдох. Ясно, она неверно поняла причину его внезапного молчания. Типично для Драсни, вообще-то.

Однако, даже испытывая досаду по отношению к ней, Рейми должен был признать, что это неожиданное выражение сочувствия подействовало как бальзам на кровоточащую рану его злости и боли.

— Спасибо, — сказал он. — Я… Послушай, я часто подкалываю тебя. Но ты и Пранло…

Она снова прикоснулась к нему грудным плавником, на этот раз скорее игриво.

— Пошли. — Она заскользила прочь. — Тигралло прав — лучше нам убраться отсюда.

— Ладно. Но только сначала я доем этот дрокмур.

— Посмотрим, кто первый доберется до него. Догоняй.

Рейми развернулся и устремился вслед за ней, удивляясь ощущению странного покалывания на коже, возникшего в том месте, где Драсни прикоснулась к нему грудным плавником.

— Ну? — спросил Фарадей.

Бич беспомощно поднял руки.

— По моей части все прекрасно, я бы сказал. Может, проблема с озвучивающим устройством? Но диагностика ничего подобного не подтверждает. Или это побочное воздействие работы системы жизнеобеспечения?

— Исключается, — возразила Макколлам, склонившись над своим пультом. — Кроме того, она работает едва ли не на десятую часть своей первоначальной мощности. Что такое могло с ним произойти сейчас, чего не было прежде?

Заговорил Спренкл, сидящий на дальнем конце терминала.

— Вы все исходите из того, что тут имеет место техническая проблема. А что, если это не так?

— Тогда почему он не разговаривает с нами? — спросил Бич.

— Он разговаривает с нами, — сказал Спренкл. — Но на джанска, а не на английском.

— Вот-вот, — тоном ангельского терпения подтвердил Бич. — Что и наводит на мысль о неисправности озвучивающего устройства.

— А почему, собственно? — спросил Спренкл. — Может, ему теперь просто удобнее изъясняться на джанска. — Он помолчал. — Или, может, он забыл, как говорить по-английски.

Бич бросил странный взгляд на Фарадея.

— Я что, единственный тут, кому не нравится, как это звучит?

— Давайте не будем впадать в панику, — посоветовал Фарадей, хотя и у него по спине побежали мурашки. — Доктор Спренкл, как мог он забыть английский? Мне казалось, по вашим же словам, что в процессе клеточного замещения его память и личностные характеристики не претерпели изменений.

— Это правда, — согласился Спренкл. — По крайней мере, так обстояло дело при последней проверке шесть недель назад. Но, как известно, все течет, все изменяется. Иногда совершенно неожиданно.

За дверью послышались шаги. Фарадей повернул голову…

— Доброе утро. — На пороге стоял Гессе, пробегая взглядом по их лицам. — Как дела?

— Рейми не может или не хочет разговаривать с нами по-английски, — заявил Бич. — Ганс предполагает, что он окончательно превращается в туземца.

Челюсть Гессе отпала.

— Ничего себе, — пробормотал он.

— Приветствуем ваше возвращение, — вставил Фарадей. — Как там Земля?

— Просто прекрасно, благодарю вас, — рассеянно ответил Гессе, пересек помещение и встал за спиной Спренкла. — Что это значит — «окончательно превращается в туземца»?

— Эверетт слегка преувеличивает. — Спренкл бросил на Бича сердитый взгляд. — Возможно, Рейми просто не пожелал в процессе разговора переходить на другой язык. В конце концов, он никогда не был человеком того типа, который свернет с пути, чтобы помочь другому. Ему прекрасно известно, что мы можем осуществлять перевод с джанска.

— А может, все дело в оборудовании. — Гессе потер щеку. — Где он сейчас?