Книга Герои Зоны. Полигон, страница 17 – Александр Шакилов

А мутанту хоть бы что!

Пули его не брали – отскакивали от бивней, рогов и от хитиновой брони. А если и пробивали пластины, то вязли в коже, точно в желе. Нашими средствами нельзя было нанести ему хоть какой-то урон, не говоря уже о том, чтобы совсем остановить. Не обращая внимания на грохот и рикошеты пуль, слонопотам тупо пер на нас.

– Край, да он бессмертный! – Милена попятилась.

– Ага, Кащей прям. – Я с сожалением посмотрел на нашу одежду и снарягу, сваленные в кучу на асфальте. Поддавшись импульсу, выхватил из кармана куртки мобильник, зажал под мышкой. Остальное придется бросить. – Только не худой ни хрена и без иголки в яйце. Милена, уходим! Быстрее!

В чем мать родила, с оружием, которое успели схватить, мы бросились наутек.

Проявив неожиданную для его размеров прыть, слонопотам ломанулся за ними через заросли. Свалить дерево, вставшее на пути, для него не составляло труда. А вот нам приходилось маневрировать, чтобы не пораниться о торчащие ветки. О том, что босиком бегать по лесу – удовольствие на любителя, я вообще промолчу.

Деревья, кусты, деревья, опять кусты…

Я едва успел схватить Милену и отдернуть назад – иначе она с разбегу рухнула бы в пустоту, разверзшуюся перед нами.

Мы оказались на краю разлома.

Вот так мчишь себе по лесу сломя голову, не глядя под ноги, чудом не цепляясь самым мужским своим органом за валежник и ветки, а тут на тебе – щель в земной коре! И до противоположного края метров десять! То есть перепрыгнуть на ту сторону можно, если бросить оружие, и если попутный ветер, и лучше бы ураганный… Короче говоря, сумевший перепрыгнуть эту щель поставит новый мировой рекорд.

Уверен, тут провели испытания очередного прибора, способного эффективно преграждать войскам противника путь-дорогу. Вот разлом и образовался.

Я посмотрел влево – конца и края щели не видно. Вправо – аналогично.

За нашими спинами с натужным треском шумно валились деревья. Слонопотам и не думал оставить нас в покое.

– Вот и все, Край? – Милена не паниковала, не истерила, она просто приготовилась принять неизбежное. – Макс, знай: я всегда тебя…

– Я тоже. Всегда, – безжалостно оборвал я супругу. Некогда выслушивать ее слезливые откровения. Да и ни к чему розовые сопли. – Слушай сюда, любимая. Уходи вдоль разлома. Где-то ведь он заканчивается, за пределами Стены его точно нет. Так что вали отсюда, а мутанта я отвлеку на себя.

Треск все ближе. Нам удалось взять фору, но ненадолго.

– Да пошел ты, Край! – на лице Милены от возмущения проступили красные пятна.

Я глубоко вдохнул, выдохнул.

– Любимая, ты должна выбраться с Полигона и вернуться к Патрику. Должна! Нельзя оставить сына сиротой. Нельзя, понимаешь? Подумай о сыне!

Лицо ее некрасиво искривилось, на ресницах набухла влага – вот-вот заструится по щекам мартовскими ручейками.

– Я не уйду! – закричала она. – Слышишь, Край, не уйду!

И я вскипел. Она что, отказывается защитить моего сына?! Не хочет вырастить его?! Да за это я был готов убить ее! Пристрелить или, сэкономив патроны, столкнуть в разлом. Хотя зачем мясу пропадать? Сломаю ей ноги-руки и оставлю на растерзание слонопотаму, а сам рвану вдоль пролома. И обязательно выберусь с Полигона, и обниму Патрика, и он вырастет настоящим мужчиной. А потом, когда пойму, что он уже взрослый и сам может за себя постоять, возьму пистолет и вышибу себе мозги, потому что не смогу забыть, как предал жену, и это сведет меня с ума, я буду выть по ночам, и… Но все это – потом.

А сейчас – не ради себя, ради сына! – я сделаю то, что должен.

– Милена, любимая, прости, – слова цеплялись за зубы и язык, не желали вырываться из глотки. – Мне жаль, что ты не понимаешь…

И хорошо, что она не понимала. А то неизвестно, как бы все сложилось.

Очередное дерево не устояло под напором бронированной туши. Треск, грохот, дождь из листьев и сломанных веток – да оно валилось прямо на нас!

Меня заклинило.

Из-за прибора-сердечка рефлексы мои притупились. Время не замедлилось, нет. Это просто ложка моего сознания увязла в киселе реальности. Вот-вот на меня упадет древесная тяжесть, раздробит череп, сломает позвоночник, и…

От сомнительного удовольствия быть раздавленным меня спасла Милена – толкнула, чтобы не стоял столбом. При этом сама чуть не угодила под падающий ствол, который очень интересно лег: корни его остались на нашей стороне разлома, а крона нашла пристанище на другой. Суриката меня заешь, если это не путь к спасению!

Так что тебе, Край, и твоей молодой супруге не место в желудке слонопотама.

Милена резво взобралась на «мост» и принялась лавировать между ветвей с грацией шимпанзе. Завидная прыть. Я поспешил за ней, но у меня получалось куда хуже. Устал, что ли, больше от фитнеса, навязанного сердечком? Или все оттого, что никак я не желал расстаться с «калашом» и смартфоном, перекочевавшим в руку?..

Однако мне следовало поторопиться. Слонопотам выбрался на покинутую нами сторону разлома. Задрав башку к вечернему небу и вскинув хобот, чудовище громко выразило свое негодование. Как же так, мы его не дождались?! После чего мутант опустил голову к земле, едва не вспахав ее бивнями, и попятился. Он что, собрался перепрыгнуть через разлом? И для этого берет разбег?! Но ведь обычные слоны на подобные подвиги не способны!

К счастью – или к сожалению? – я напрасно переживал насчет прыжков.

Многотонное рогатое чудовище, закованное в броню, вовсе не мнило себя кузнечиком. Сдав назад, мутант просто выбрал оптимальную позицию, чтобы обхватить хоботом «мост». И силенок у зверя вполне хватило, чтобы сдвинуть древесный ствол с места.

Вскрикнув, Милена едва не сорвалась в бездну разлома – ухватившись за ветки, сумела удержаться и продолжить путь. Еще миг – и она спрыгнула со ствола на твердую почву. Успела любовь моя, как же я рад за нее! А вот мне еще продираться через заграждение ветвей… И тут слонопотам вновь дернул поваленное дерево. На этот раз ему удалось сбросить ствол в разлом. Вместе со мной.

Неприятность эту мы переживем?

Я оттолкнулся ногами от падающего в пустоту дерева…

Никогда не боялся высоты. Столько раз прыгал с парашютом, что некоторые сопливые реже за всю свою жизнь ложку ко рту подносили. А вот тут меня проняло. Еще немного – и я прочувствовал бы всю прелесть истинно свободного падения. Но пальцы вцепились в корни деревьев, выпирающие из почвы метрах в четырех ниже края бездны. Для этого пришлось пожертвовать «калашом». Он ухнул в пустоту вслед за стволом. Зашибись! Теперь я не только голый, но и безоружный.

Зато живой. Пока что живой.

Повиснув на одной руке, я крикнул Милене:

– Любимая, держи! – и кинул ей мобильник, с которым до сих пор не расстался.