Книга Жизнь, застигнутая врасплох, страница 15 – Михаил Март

Слепцов решил, что пора расслабиться. Пара рюмок коньяка ему не повредит. Времени у него достаточно. Он нашел приличную забегаловку, сел у окна и заказал себе графинчик коньяка и лимон с сахарной пудрой.

После двух рюмок он немного успокоился и тупо уставился в окно. Ни одной стоящей идеи. В голове вакуум. Он представил себя на допросе следователя.

Не рассказывать же историю про то, как у него украли ботинки, чтобы оставить следы на месте преступления, а потом вернули обувь на место. Его даже за идиота не примут. Писатель, что с него взять. Фантазер. Алиби нет, машину фальшивые гаишники забрали, книгу чужой жене подписывал, старуху в глаза не видел, а она всему свету рассказала о книге. И что характерно, содержание соответствует тому, о чем рассказал Лодзинский. Вот только…

Слепцов замер.

Возле окна остановилась девушка и глянула на витрину. Она его не заметила, но он-то ее видел. Их разделяло расстояние в метр и двойное стекло окна.

Высокая, стройная шатенка в огромных дымчатых очках. Черный длинный плащ из латекса и сапоги.

Он не мог оторвать от нее взгляда. Никаких сомнений не оставалось, он ее узнал.

Она бегло прочитала меню, вывешенное в витрине, и пошла дальше.

Слепцов вскочил на ноги, опрокинув столик, и бросился к выходу. Дорогу перегородил официант.

— Эй, сумасшедший! Платить кто будет?

Слепцов резко оттолкнул парня в сторону, и тот сбил следующий стол вместе с обедом. Мужчина и женщина застыли с вилками в руках, но обед и стол с места исчезли.

Он метался, бегал по улице, заглядывая в окна машин, в магазины, но девушка исчезла, словно улетела на крыльях.

Поиски кончились печально. Писателя схватил вызванный наряд милиции, и ему скрутили руки. По-хорошему не договорились. Слишком много апломба у знаменитости. Пришлось ехать в отделение.

10

На встречу с бывшей звездой эстрады Слепцов приехал вовремя. Немного помят, с поцарапанной физиономией, — последствия сопротивления органам правопорядка, и на взводе. Кровь кипела в жилах. Купленная бутылка коньяка осталась недопитой в машине.

Он и не предполагал, что еще существуют такие трущобы. Обшарпанные стены, осыпавшиеся потолки, ржавые трубы, стесанные каменные ступени.

Длинный полутемный коридор третьего этажа имел зигзагообразную форму. Двери с номерами по обеим сторонам узкого прохода напоминали мышеловки. Некоторые, распахнутые настежь, играли роль общих кухонь, где стоял чад. Разношерстная публика в халатах, бигуди и спортивных трико сновала взад-вперед со сковородками, кастрюлями, чайниками. На память приходили Булгаков и Достоевский, а также песня Высоцкого «На тридцать восемь комнаток всего одна уборная…».

О запахах и говорить не приходилось. Зря господин Лодзинский спорил с партийными чиновниками. Мог бы жить и в лучших условиях.

Дверь под номером четыреста двенадцать находилась в самом конце коридора перед тупиком. Глухая стена и крошечное окошко под потолком. Только решетки не хватало. Дверь напротив была открыта настежь. Из нее доносилась нерусская речь и запах плова. Самаркандский базар.

Слепцов постучал и повернул ручку, дверь открылась.

— Можно?

И, не дожидаясь ответа, он вошел.

Хозяин сидел в кресле и дремал. Так ему показалось. Он пересек просторную комнату, где за порядком не следили со времен славы Лодзинского, и приблизился к спящему.

— Добрый вечер, Вадим Ильич.

Открытые остекленевшие глаза смотрели на него безучастно. Рукав рубашки закатан, рука затянута жгутом. На полу валялся шприц.

Слепцов наклонился и поднял его. Укол делали в вену. В шприце осталась кровь.

— Извините, я задержалась.

Слепцов оглянулся. В комнату вошла девушка в плаще, под которым виднелся белый халатик. В руках она держала чемоданчик с красным крестом. Она улыбалась до тех пор, пока не подошла к креслу. Нахмурившись, девушка взяла руку и нащупала пульс больного. Точнее, она его не нащупала.

Поцарапанный мужчина со шприцем в руке превратился в ее воображении в монстра.

Медсестра попятилась назад. Слепцов очнулся. Отшвырнув шприц, он поймал девушку за руку.

— Постойте. Мне надо поговорить с вами.

Девушка попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Она не растерялась и с размаху треснула его чемоданом. В раскачку снизу по подбородку.

Писатель отлетел к окну. Споткнувшись о ноги покойника, он упал, ударившись головой о стену. Девушка выскочила в коридор и закричала, зовя на помощь. Ее голос заставил Слепцова вскочить на ноги, и он пулей вылетел вслед за медсестрой. Двери комнат открывались, и высовывались головы. Первыми вышли трое узбеков. Их он сбил с ног, не дав опомниться, и сломя голову ринулся к выходу, выбивая сковородки и кастрюли из рук соседей. К лестнице он выскочил с яичницей на галстуке, макаронами на пуговицах и гречкой в карманах.

Ветер свистел в ушах. Писатель побил мировой рекорд по стометровке с препятствиями.

Прыгая по ступеням, как мячик, в самом низу он подвернул ногу. Худшее, что с ним могло случиться. Машина стояла у подъезда. Запрыгнув внутрь, он завел двигатель. Так ему казалось. Двигатель не желал заводиться. Глупость несусветная. Машина ценой в шестьдесят тысяч долларов не заводилась. И тем не менее это факт.

Завизжали тормоза. Бежать он не мог. Крышка.

Он повернул голову и увидел остановившуюся рядом машину. Серый «Фольксваген-пассат» десятилетней выдержки. За рулем сидела она.

Он вышел из своей машины, и в этот момент из дома высыпала взбешенная толпа «вороньей слободки». Задняя дверца «Фольксвагена» открылась.

— Садись живо! — крикнула девушка.

Он нырнул на заднее сиденье и машина ракетой рванулась вперед. Рев, дым и закрывающаяся на ходу дверца.

Пока шатенка в очках петляла по центру города, Слепцов приходил в себя. Приняв вертикальное положение, он смотрел на водителя через зеркало заднего обзора. Женщина-призрак. Именно так он описывал ее в своем романе. Уральский магнат Лобзарь, король изумрудных копий, гонялся за ней повсюду, а она таяла в воздухе, словно мираж. В юбилейном издании с иллюстрациями, подаренном ему Бурцевой, есть такая картинка, где Лобзарь, по кличке Снегирь, пробирается сквозь толпу, но ему мешают, и он упускает свой шанс догнать привидение. Кончилось все тем, что привидение сделало его нищим.

— Это ты испортила мою машину? — задал он глупый вопрос.

Девушка нажала на кнопку, и на панели загорелся маленький экран. В старой развалине имелся телевизор. Экран разделился на клетки, и на нем высветилась карта Москвы. Тот район, где они находились. Затем загорелись две точки. Одна стояла на месте, вторая двигалась, удаляясь от неподвижной.

— На твою машину поставили маячок. Он излучает сигнал. Мертвая светящаяся точка и есть твоя машина. По маячку я тебя и нашла.