Онлайн книга «Команда бесстрашных бойцов»
|
– Ё! – только и смогла сказать Тэйки. Катя подошла к мастеру, склонилась и поцеловала в щеку. – Признаки новой жизни, старик? – шутливо спросил Даня. – Просто в дом вернулся хозяин. Теперь тут будет больше порядка. Готовьтесь, люмпены. – А ты не обзывайся! – откликнулась Тэйки. – Тоже мне, трансформатор нашелся… Гвоздь от хохота едва не упал с дивана. – Ты еще и ржать надо мной вздумал? Тэйки скинула оружие, отстегнула кое-какую походную мелочевку и полезла бороться. Катя сунулась их разнимать, но ее сил для этого явно не хватало, и вскоре она оказалось третьей стороной в потасовке. Куча-мала каталась по линолеуму, участники сражения с переменным успехом старались принудить неприятелей к сдаче. Больше всех доставалось Гвоздю, но он не собирался сдаваться. Генерал мрачно вздохнул: – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не кололось… – Совершенно согласен, – ответил ему Немо. Боевая ярость нарастала. И двух минут не прошло, как идеальный порядок, наведенный Гвоздем, превратился в идеальный хаос. Даня отрешенно наблюдал за этой сценой. Наконец Катя получила от кого-то локтем по губам, и линолеум окрасился алыми пятнами. Данино терпение лопнуло. – Немо! – сквозь зубы процедил он. Через несколько секунд Катя лежала на диване с гримасой мученичества на лице, а Тэйки и Гвоздь извивались в воздухе, пытаясь как следует пнуть Немо, поднявшего их за воротники над полом. – Почему ко мне всегда притягивало кретинов? – Сам кретин, Данька! – Подобное тянется к подобному, ДРУГ мой… – Отпусти их, Немо. Бац! Бац! Тэйки приземлилась на ступни, а Гвоздь – на утомленное койкой седалище. Катя нарушила идиллию веселого идиотизма: – Как ты себя чувствуешь, Гвоздь? Невидимая тряпка стерла улыбку с лица мастера. – Вам, ребята, серьезно ответить или как? Генерал ответил: – У меня к тебе вопросов нет, Гвоздь. Ты знаешь. – Знаю. Как насчет остальных? Откликнулась Катя: – Извини. Можешь не отвечать. Просто я о тебе беспокоюсь. – Ладно… Ладно. От некоторых вещей нельзя избавиться навсегда и со стопроцентной гарантией… Это понятно? Катя кивнула, а Тэйки скорчила недовольную рожу. – Но в ближайшее время, если ничего экстраординарного не случится, дурь мне не понадобится. – А «страдинарного» – это что, Гвоздь? – заинтересовалась Тэйки. – Это если ты вдруг оденешься не в красное, а в синее, юная упырица. Тогда, считай, привычному миру пришел конец. Ф-фырк! И вдруг Катя сказала тихо и серьезно: – Мое сердце полно радости за тебя, мастер… Из всей команды лучшим поваром по справедливости считался Даня. Но он почти никогда не готовил: стряпней занималась Катя (это было неплохо), следующее место занимал Немо (и это было съедобно, но иногда похоже на питательную бумагу), а Тэйки замыкала колонну. Когда-то ей позволяли готовить… а потом перестали позволять. Гвоздь по части кулинарии был неприхотлив и непредсказуем. Ел то, что в данный момент располагалось ближе всего ко рту, готовил редко, а когда все-таки готовил, мог сотворить и шедевр, и полную отраву, но чаще всего, начав возиться с продуктами, прерывал это занятие на середине, увлекшись какой-нибудь идеей, забывал о готовке, а потом с чистой совестью отправлял в помойку пригорелое-переваренное-протухшее. В тот вечер случилось доброе чудо: генерал, засучив рукава, создал праздничный пирог, а потом сварил такой кофе, какого не пивал, наверное, и сам гоблинский каган. Так вот, генерал и мастер с двумя последними кусками пирога и двумя кружками кофе заперлись в арсенале для приватной беседы. Даня сказал: – Гвоздь, у меня к тебе разговор… не для всех. И мастер знал, о чем будет этот разговор. – …А теперь расскажи мне, старик, поподробнее, что это за штука такая: Прялка Мокоши. Гвоздь достал табак, долго и тщательно сворачивал самокрутку, причем получился у него явно ублюдочный экземпляр – слишком маленький для настоящего курильщика и слишком большой для человека, который все еще пытается убедить себя бросить скверную привычку. Наконец затянулся. Даня молча пережидал паузу, прекрасно зная, что именно скажет ему сейчас Гвоздь. А тот все еще помалкивал. Затянулся по второму разу, сбросил пепел, и только потом заговорил: – Как-нибудь потом, Даня. Я тебя от данного в неудобных обстоятельствах обещания освобождаю. «Ну точно. Скоро я стану угадывать, когда он на горшок пойдет…» – Не выйдет, Гвоздь. Я дал слово. Если бы меня убили, слово бы мое сгорело. Но, видишь, я живой, и никто, стало быть, меня от этого слова не может освободить. Даже ты. – Глупости, Даня. Я имею право освободить тебя. И потом, ты, кажется, собрался вести войну? Мон женераль, не обольщайся, у нас довольно скромные шансы вернуться живыми и невредимыми. Ты уже выбрал своего преемника? Даня отмахнулся, как от назойливой мухи: – Найдутся люди. Митяй… или, скажем, Хряк. А всего лучше – Кикимора. – Хряк слабоват, Митяй больше печется о своей выгоде, общее дело для него – слишком абстрактное понятие. А Кикимора с Тэйки не сойдется. – Да не важно, не важно, Гвоздь, мля, кто там вместо меня будет за старшого! Ты пойми: я дал слово! Я обещал! Значит, или подохну, или сделаю. – Какой клад спрятан в твоем слове? Я не понимаю. – Сейчас… Сейчас, Гвоздь, я тебе объясню – Да уж, пожалуйста. – Не сбивай меня! Так. Нас очень мало. Раньше было до едрени фени народу, а теперь мало. Мы все со стволами, и мы все зверье, – это если по большому счету. Зверье, да. Но есть самая малость, такая, знаешь, ерунда, которая нас всех… собирает… – Объединяет? – Да. Мы не обманываем друг друга. Мы… короче, как обещали, так и делаем. Иначе, ты понимаешь, что за дерьмо будет? Иначе все развалится. Мы будем по отдельности, и нас, в конце концов, додавят, как мокриц. Этот мир держится на слове, и слово должно быть прочнее стали. А не будет оно прочнее стали, то всем нам хана. Гвоздь обалдело посмотрел на Даню и даже забыл о тлеющем куреве: – Кажется, ты заразился от меня философическим взглядом на глобальные структуры. – Чо? – Не важно. Все. Я понял. Предложение отменяется. Давай тогда к делу. |