Книга Обезьяний рефлекс, страница 30 – Михаил Март

— Вы знали его девушку?

— Это не ко мне. Я в зал не выхожу. Поговорите с барменом. Он все видит и всех знает. Он из ваших. Я имею в виду, работал на КГБ. Точнее говоря, был барменом в гостинице «Интурист», а там даже шлюхи писали отчеты. В этом нет никакого секрета.

— Хорошо. Он здесь?

— Идемте, я вас провожу.

Директор проводил Марецкого к стойке, где высокий, с приятной внешностью молодой человек, а точнее, уже не очень молодой, полировал стойку.

— Вот наш фокусник, Алексей Чистяков. Виртуозно делает коктейли и обсчитывает клиентов. Шутка. Алеша, товарищ с Петровки. Степан Яковлевич. Хочет задать тебе пару вопросов.

— Пожалуйста. Чем могу?

Он указал на высокий табурет у стойки и сел сам на соседний.

— Не буду вам мешать.

Бывший вышибала с высшим образованием ретировался Марецкий уселся на предложенное место

— На службе не пьете?

— Я уже сдал дежурство. От пива в такую жару не откажусь.

Через минуту пиво стояло на стойке.

— Вы в курсе? — спросил Марецкий.

— Печальная история. Но закономерная.

— Наркотики?

— В наркотики я не верю. Опытные наркоманы от передозировки не умирают. У них правило — лучше недобрать, а потом догнать. Я не верю в версию с передозировкой. От перебора кайфа не словишь. К тому же Олегу требовался допинг для творчества, а не балдежное пребывание в небытии. Он трудоголик. Хорошую музыку писал, между прочим. Отличный аранжировщик, любил экспромт. Одним словом — музыкант.

— Что же его сгубило?

— Кто! Ходила сюда одна шалава. Иван сказал, что ее в ванной нашли с проломленным черепом.

— Он сказал правду.

— Олежка не мог этого сделать. Скорее наоборот. Тогда в это можно еще поверить. Олег к ней не лип, а она крутилась вокруг него, как назойливая оса вокруг сладостей.

— У нее имелись деньги?

— Такие всегда имеют деньги. Из одних они сосут кровь, с другими получают удовольствие.

— Последний раз Ольгу здесь видели в среду вечером с каким-то типом. Похожим на того, из которых пьют кровь Что скажете?

— Поразительная дура. Она же специально его злила. Не Олега, а того типа. Зачем рубить сук, на котором сидишь.

— Что вы о нем скажете?

— Не только скажу, но и показать могу. Властный мужик. Таким не перечат. Чужого ему не надо, но и мое не тронь. Ольга напилась, вела себя похабно. После полуночи он ее выволок из ресторана за шкирку, как нагадившего щенка. Да еще оплеуху залепил.

— Не помните точного времени?

— Нет. Я на часы не смотрю, мне торопиться некуда.

— А что можете показать?

Бармен спрыгнул с табурета, перешел за стойку и достал из-под нее пухлый бумажный пакет и высыпа на стойку цветные фотографии.

— Это невостребованные, — он начал перебирать карточки. — У нас тут один паренек халтурит. Раньше в Загсе работал, но конкуренты его вытеснили. Теперь у нас подрабатывает с напарником. Ходит между столиками, щелкает, танцующих Тоже снимает. Отдает флешку напарнику, тот тут же на принтере распечатывает, а Костя вставляет чистую флешку и делает новые снимки. Он и Ольгу с тем типом сфотографировал. А потом разносит готовые фотографии и предлагает посетителям. Продает девяносто процентов продукции. Неплохо зарабатывают. Предложил и Ольге. Мужик вырвал фотографии, порвал их и денег не заплатил. Чуть морду парню не набил за то, что он сделал снимки без разрешения. Напарник Кости печатает все подряд, а Костя отбирает для продажи только удачные. Вот они, гляньте.

Бармен разложил на стойке три снимка.

— Эти неудачные. Здесь у Ольги закрыты глаза. На этом смазана рука, а тут плохое выражение лица у Ольгиного спутника.

— Хорошо. Я могу их забрать?

— Ради бога. Весь пакет пойдет на помойку.

Марецкий убрал снимки в карман.

— А хорошие снимки сохранились?

— Не знаю. Если они сбрасывают фотки на жесткий диск, то, может, и сохранились. Если нет, то вряд ли. Он же форматирует флешки и заново на них фотографирует. Просто некоторые фотографы создают архивы. А Костя — парень обстоятельный, аккуратный. Могу дать вам его телефон.

— Запишите на всякий случай.

Бармен выполнил просьбу.

— После этого Ольга не появлялась?

— Нет. Но Олег ее ждал в четверг. В перерыве подходил и спрашивал, не звонила ли Ольга. И после работы тоже интересовался. Музыканты только в перерыве могут кому-то позвонить. А когда они кому-то нужны, то им звонят сюда, — он кивнул на телефонный аппарат, стоящий под полкой с напитками. — Я им передаю.

— Из этого следует вывод, что он ей звонил, но не дозвонился и тогда спросил у вас. Так?

— Возможно. Мобильник у него есть.

— А в доме мы его не нашли. И городского телефона у него нет. Дом выселен, линию срезали.

— Знаю. В пятницу Олегу звонила какая-то женщина, но не представилась. В зале шумно, голоса я не разобрал. Может, и Ольга звонила. Я ему передал. Он кивнул и сказал: «Я знаю, кто звонил». Вот, собственно, и все.

— Спасибо за снимки.

— Будете звонить Косте, предложите ему деньги, тогда он все для вас сделает. Правда, берет по сотне за снимок.

— Любая работа стоит денег. Халявщиков никто не любит. Они попрощались, и подполковник ушел, не забыв расплатиться за пиво.

* * *

Врач — это профессия. Криминалист — научный работник, а сыщик — это так. Оболтус. Ходишь, вынюхиваешь и ждешь удачи, рассчитывая на глупость или ошибку преступника. Тогда ты герой. За счет дурости другого.

Марецкий уважал своих коллег, и медэксперта, и криминалиста, и всецело им доверял.

Но если кто-то из них ошибался, подполковник выходил из себя.

— Я не понимаю тебя, Виктор Николаич, неужели ты не можешь мне точно сказать, когда погибла девушка?

— Могу. В ночь со среды на четверг.

— Понятное дело, не во вторник, если в среду вечером она бузила в ресторане.

— Понимаешь, Степа. Следов разложения нет. Ее труп хранили в морозильной камере. Потом, не дав разморозиться, уложили в ледяную воду. Возможно, льда в ванну накидали.

— Странно, что не забальзамировали.

— Если судить по тканям на разрыве черепной коробки, то могу предположить, что смерть наступила дня три назад. Скорее всего, в ночь со среды на четверг. Нужны лабораторные анализы. А значит, придется ждать до понедельника. И то, если нас пустят вне очереди.

— А если я тебе скажу, что в четверг утром ее видели живой и здоровой.