Книга Анабиоз. Сын зари, страница 77 – Дмитрий Казаков

Сейчас он был одним из многих, почти не отличался от других.

«Разве что у них нет телохранителей», — пришла язвительная мысль, но Кирилл ее быстро отогнал.

Вновь начали стрелять. Судя по шуму, впереди, там, где овраг выходил к Советскому рынку, завязался нешуточный бой. Застрекотали автоматы, глухо захлопали винтовки. Зазвучали команды, и бойцы поползли, расходясь в стороны: части отряда принялись обходить врага с флангов.

— Может быть, нужна наша помощь? — спросил Кирилл, когда они остались вчетвером.

— Будет нужна — скажут, — беспечно отозвался Степан. — Но это вряд ли.

— Если только дело обернется совсем плохо, — пояснил Аркаша.

Ожидание тянулось томительно, стрельба то вспыхивала вновь, то затихала, переползала с места на место, точно по склонам оврага двигалось огромное стрекочущее чудовище. Кирилла понемногу начало клонить в сон.

Встрепенулся он, когда зашуршали ветки, и между стволов показался Серега.

— Радуемся, — сказал он, по-мальчишески вытирая рукавом нос. — Победили. Отступили они.

— Не ловушка? — спросил Кирилл.

— Вроде нет, не похоже. Там народу полно, они бы выдали, если бы знали.

Особого триумфа Кирилл не чувствовал, как и в тот момент, когда погиб Дериев — прекрасно знал, что так оно и будет. Ощущал ту приятную усталость, что наступает после хорошо выполненной работы. И еще… легкую тревогу.

Но нет, о ней не время думать!

Они пошли вперед и вскоре оказались у опоясывающего рынок забора. Когда пробрались через пролом в нем, Кирилл уловил далекие крики. Прислушавшись, разобрал, как кто-то скандирует:

— Сын зари! Сын зари! Сын зари!

— Вот радость, этого еще не хватало, — пробормотал он, но так тихо, чтобы никто не услышал.

Для посланника всеобщее поклонение должно быть в порядке вещей.

Толпа из бывших коммунаров встретила их сразу за рынком. Человек двести. Сплошь раззявленные рты, выпученные глаза, радостные лица и приветственные крики.

Тощий мужичок в древней толстовке рванул навстречу, истошно вопя «Сын зари!»

Иван шагнул наперерез, и Кирилл только в последний момент удержал его за рукав.

— Не надо, ничего не будет, — шепнул он на ухо федайкину. Тот послушно остановился.

Этот момент появлялся в «воспоминаниях» и врезался в память хорошо, бывший журналист мог с закрытыми глазами представить все, что произойдет в ближайшие минуты.

— Слава! — заорал мужик в толстовке и упал на колени, не добравшись до Сына зари нескольких шагов.

Следом за ним начали валиться остальные.

Кирилл пошел через толпу, улыбаясь и изображая рукой нечто вроде благословения. От него ждали именно этого. Почему бы не оправдать ожидания тех, кто так долго жил под властью тирана, тех, кто с легкостью отдастся под ярмо другого. На самом деле свобода нужна очень немногим, что бы ни говорили об этом люди.

Скандирующая толпа осталась позади. Впереди показалось здание нагорного универсама.

— Давай зайдем, — сказал Кирилл, останавливаясь перед дверью в подземелье.

— Наших там еще не было… — В голосе Сереги появились нотки неуверенности.

— Не бойся, опасности нет. Там меня ждет один знакомый.

Толкнув дверь и спустившись по ступенькам, Кирилл окунулся в знакомый запах — моча, пот, фекалии, еще что-то неопределенное, но мерзкое. Из железного ведра, что стояло у стены, он вытащил обмотанный рубероидом факел. Рыжее пламя заплясало, отсветы побежали по полу, по железным прутьям решеток.

Темница была пуста. Лишь в одной «камере» сидел человек, сгорбившийся, жалкий.

— Кто тут? — воскликнул он, поднимая голову. На лице возникло удивление. — Ты?

— Вот и свиделись, отец Павел, — сказал Кирилл. — Что, каково быть на моем месте… и на Его?

Священник мало напоминал себя прошлого. Борода его потеряла всю окладистость и напоминала старый веник, ряса изодралась и испачкалась, сам он похудел, точно усох.

— Я же уверовал! Я сразу уверовал, как увидел тебя, одесную славы Божией сходящего на землю! — затараторил отец Павел, падая на колени и хватаясь за решетку. — Истину открыл я, что ты есть Сын зари! Только не мог я признаться в этом, не мог, меня бы убили! Но теперь я говорю все откровенно, по велению сердца, и готов поклониться тебе, выучить нужные молитвы и отказаться от прошлого!

— Как запел, — хмыкнул Серега.

Кирилл же молчал и улыбался. Под его взглядом священник немного смутился, но не замолк.

— Я ведь пригожусь вам, я много умею и знаю, я смогу заново…

— А помнишь, что я предсказал тебе в церкви? — сказал бывший журналист. — Не пройдет и месяца, как ты отречешься от своего Господа. Не трижды, но и одного раза будет достаточно.

Отец Павел отшатнулся, точно его ударили. Лицо побелело.

— И ты отрекся, подобно апостолу, пытаясь купить отречением безопасность… Пошли отсюда!

Развернувшись, Кирилл зашагал обратно.

— Нет! Я пригожусь! Я честно больше не верю, я не христианин! Выпустите меня… — неслись ему в спину слабеющие крики.

На улице их встретила толпа еще больше, чем у рынка, но тихая и спокойная. На посланника вытаращились, по рядам пробежал дружный вздох удивления, но никто не попытался броситься к нему, схватить за одежду или выкрикнуть славословия.

— Чего делать с попом? Там оставить? — спросил Серега, нагнувшись к уху Кирилла.

— Вечером выпустить, пусть идет куда угодно.

Они шагали в сторону городской администрации тем самым путем, которым истощенного узника две с небольшим недели назад тащили на казнь. Воспоминания о том дне не умирали в памяти Кирилла и по-прежнему вызывали дрожь и холод в сердце.

Он мог увидеть кучи дров, молчаливых зрителей и Дериева на крыльце…

Сейчас этого ничего не было, площадь перед зданием выглядела пустынной. У входа стояли двое бойцов.

— Зайдешь? — поинтересовался Серега.

— Да, надо заглянуть в логово товарища майора, — отозвался Кирилл.

В вестибюле все осталось так же, как в день пробуждения, когда Кирилл еще не понимал, что произошло с миром, что за безумие творится вокруг. Хотя и сейчас, если честно, он этого не понимал. Смирился, как-то приспособился, выучился жить с этим, но и только.

После того, как молния ударила в крышу, Дериев переехал на первый этаж.

Кабинет оказался небольшим, зато примыкающая к нему комната — просто огромной. Обстановка не оставляла сомнений: тут глава коммуны отдыхал, причем на полную катушку. Огромный диван, ванна размером с кухню в хрущевке, настоящая выставка выпивки в баре…