Книга Лунная радуга. Волшебный локон Ампары, страница 97 – Сергей Павлов

— Монтировали параллельно внешнюю линию коммуникаций? — догадался Кир-Кор.

— Совершенно верно. Соединили спецкабелем оба терминала внешней обводкой — с двадцатого этажа «Ампариума» на крышу «Каравеллы» и через окно твоего бывшего апартамента. И лишь после того спустили вниз терминал с академической половиной тем же путем. Когда все это хозяйство протаскивали в окно, торс злополучного негодяя стал пунцовым, как помидор. Предусмотрительная осторожность медиков оказалась не напрасной: даже кратковременное разъединение коммуникаций между терминалами — в момент вынужденной смены соединительных колодок — повергло Академика в кардиогенный шок.

«Надо же!.. — искренне огорчился Кир-Кор. Упрекнул себя: — Действительно, что мне стоило дернуть бандита чуть посильнее?!»

«И для страховки — швырнуть его на мягкое канапе, — не преминул дополнить внутренний голос. — В тот момент, когда Ледогоров спал на гвоздях».

— Из шока этого терминального инвалида вывели не без труда, — продолжал Полуянов. — Зато сейчас «академические» полуорганизмы хотя бы соседствуют в одном помещении. Две половины туловища, соединенные кабелем стометровой длины… Представляешь? Кабель развешан гирляндами колец по всем комнатам апартаментов…

— Развешан зачем? — спросил Кир-Кор машинально.

— От положения кабеля и диаметра его колец теперь зависит регуляция жизнедеятельности внутренних органов Академика. Ужасные, понимаешь ли, неудобства. То в носу у него акустический непорядок — почему-то звучат голоса местных радиопереговоров, то ноги дергаются в такт сигналам, идущим со спутниковой платформы «Марисат-Коррект», то видеоинформация проходит на левый глаз откуда-то из Японии. А безобидная вроде бы электросварка на крыше «Ампариума» вызвала у бедолаги мучительный приступ изжоги. Медики сбились с ног, перетаскивая десятки метров кабеля с места на место. Был человек, мать честная… и вот вдруг — Тифон, извольте видеть, со змеино-кабельной талией. Ладон, Ахелой, Василиск…

— Мне очень жаль, что так вышло, — пробормотал Кир-Кор. Под ладонями скрипнули, захрустели плетеные подлокотники.

Мелодично прозвучал сигнал у двери. Эварх подался к терминалу, ткнул пальцем в сенсор на лицевой панели:

— Заходи, Раиса, добро пожаловать.

Стеклянная дверь, блеснув, повернулась. Кир-Кор поднялся, приветствуя стройную девушку в светло-зеленом костюме. Огненно-рыжая прическа, задорно вздернутый нос, высокая грудь, белая медицинская сумка через плечо.

— Раиса Федоровна Позываева, — представил ее Полуянов.

— Добрый день, — проговорил Кир-Кор.

— Добрый вечер, — ответила девушка, обнаружив глубокое, проникновенное контральто. — Уже вечер, Кирилл Всеволодович, солнце далеко на западе, вы не заметили?.. — Она взмахнула ресницами.

— Это потом, — устало сказал эварх. — Я готов к перевязке. Рана чешется невыносимо…

Кир-Кор отошел в сторону — к псевдороялю. Поднял белую крышку и от нечего делать стал разглядывать многорегистровый мануал, черные квадраты нотных табло, дискотеку нотных записей. За спиной у него кипела работа: щелкали сумочные замки, хрустели пакеты с перевязочными материалами, звякало стекло, металлические инструменты.

— Ой-ю-ю!.. — пропело контральто. — Что это у вас, Михаил Николаевич!..

— Что там еще?.. — недовольно спросил Полуянов.

— У вас тут все затянулось, нечего мне перевязывать.

— Ну так и не надо, не перевязывай.

— Жуткая рана была!.. Чудеса прямо!.. Никогда бы не поверила, если б сама вам кровь не останавливала… Не вертите головой! Мне придется тут все кругом косметически обработать.

— Ну так обрабатывай, — проворчал эварх.

Было слышно, как фыркнул, булькнул и зашипел какой-то медицинский аппарат. Кир-Кор не оборачивался, делая вид, будто знакомится с содержанием дискотеки.

Эварх негромко спросил:

— Чего нового… на медицинской тропе?

— А все новое. Я только-только из «Каравеллы» примчалась. Тот жуткий эвандр… ну, который вас по голове своим пулеметом огрел… опять нам жару задал.

— Что с ним на этот раз приключилось?

— Что-то вроде гипертонического криза. Когда в колодке кабельного разъема стали менять элемент электропитания, он… эвандр этот… надулся вдруг, глаза выпучил, грозно так зарычал — у меня прямо сердце в пятки упало!..

— Ну, порычал, а потом?

— А потом сразу сник. Но в этот раз мы были начеку, не растерялись…

— Вывели?

— Куда?..

— Из криза, спрашиваю, вывели?

— Ну естественно! Иначе у нас не бывает.

— Полегче бы ты меня за волосы дергала, сестра милосердия!..

— Извините, эварх, больше не буду… А из реанимационных госпиталя пошли хорошие новости! Знаете?

— Знаю.

— Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

— Не сглазишь. Глаз у тебя лукавый, но легкий. Долго еще?

— Все, все, все… Вот… Руками пока тут у себя ничего не трогайте. А если дела с заживлением так и дальше пойдут — завтра снова можно позволить вам драться. Ой, мне же рассказывали, как вы героически…

— Стоп! — строго произнес эварх. — Ты мне сестра милосердия — это в достаточной степени печальный для меня сегодня факт. Но я тебе, понимаешь, не брат и вряд ли мне случится им стать в календарно обозримом грядущем.

— Конечно! Вы — мой больной… нет, почти что здоровый, отважный двоюродный по крови дедушка. До свидания, Михаил Николаевич, выздоравливайте полностью и в таком же немыслимом темпе! — Щелкнули замки медицинской сумки. — Чао, Кирилл Всеволодович. Я вижу, вы меломан, и когда-нибудь мне придется для вас что-нибудь спеть… До свидания. А заодно — доброй ночи. — Она с лукавой улыбкой пропела: — Приятных вам сновиде-е-ний!..

— Будьте здоровы, — Кир-Кор сделал учтивый жест, — и спасибо за колыбельную.

Вскинув сумку на плечо, двоюродная по крови племянница Полуянова и родная по духу дочь Эскулапа выпорхнула сквозь хрустальный блеск вращающейся двери.

— Слышал, что эта егоза про Академика рассказывала? — спросил эварх.

— Слышал, конечно. Имеющий уши да слышит.

— Не злись. Ситуация новая… в том числе — для тебя. Осмысливать надо.

— Негодяй едва не снес с твоих плеч мыслительный орган, — заметил Кир-Кор. — Или я что-то плохо расслышал?

Эварх опечаленно покивал:

— Я понимаю и принимаю твое настроение. Человек этот — отпетый мерзавец и, безусловно, достоин сурового осуждения… Но как судить его, если он уже не просто лысый толстяк с глупой кличкой Студент Академик, а змеино-кабельный Тифон Ахелой? Судить отдельно голову и хвост? Преступника даже в катушку смотать для компактности невозможно без того, чтобы не начались у него приступы бронхиальной астмы, люмбаго или чего-нибудь хуже…