Книга Звездный страж, страница 124 – Владислав Гончаров, Эрик Фрэнк Рассел

Шкива долго изучал картинку, вертя ее так и сяк, потом вернул блокнот Фэндеру и сказал как можно мягче:

— Мы — личности, имеющие равное право на индивидуальность. Как индивидуум я не думаю, что это превосходит по красоте перо из хвоста нашего домашнего аралана. Однако не могу сказать, что это безобразно, наоборот, даже слегка забавно.

— Но, капитан…

— Как индивидуум, — продолжал Шкива, — вы имеете равное право отстаивать собственное мнение, каким бы странным оно ни было. Если вы в самом деле решили остаться, я не препятствую. Только оцениваю ваше поведение как несколько странное. Нечто вроде психического расстройства. — Он снова посмотрел на Фэндера: — И когда же, вы надеетесь, вас снимут с этого необитаемого острова?

— В этом году, в следующем, никогда в конце концов.

— Вполне может оказаться, что и в самом деле, никогда, — многозначительно подчеркнул Шкива. — Вы готовы к такой перспективе?

— Каждый должен быть готов столкнуться с последствиями собственных поступков, — заметил Фэндер.

— Справедливое мнение. — Шкива не хотел отступать. — Но насколько серьезно вы отдаете себе отчет в положении вещей?

— Я не техник. Мною руководит не ум.

— А что же?

— Желания, эмоции, инстинкты. Мои внутренние ощущения.

Шкива пылко провозгласил:

— Да хранят нас Фобос и Деймос!

— Капитан, спойте мне еще песню родины и сыграйте на арфе.

— Не говорите глупостей. Я не умею играть на арфе.

— Капитан, если бы для игры на арфе требовалось только логическое мышление, вы ведь смогли бы сыграть?

— Несомненно, — согласился Шкива, видя, что ему приготовили ловушку, из которой не убежать.

— Так сыграйте, — проницательно заметил Фэндер.

— Сдаюсь. Я не могу спорить с тем, кто отметает общепринятые законы логики и вводит свои собственные. Вы руководствуетесь какими-то искаженными представлениями о жизни, которые просто поражают меня.

— Здесь дело не в логичности или нелогичности, — заметил Фэндер, — а только в точке зрения на вещи. Вы смотрите на мир под своим, определенным углом, тогда как я — под своим.

— Например?

— Вам не загнать меня в тупик таким способом. Я могу привести примеры. Вы помните формулу определения фазы последовательно настроенного контура?

— Конечно, помню.

— Не сомневаюсь. Вы же техник. Вы зафиксировали эту формулу в своей памяти как технически полезный предмет. — Он сделал паузу, не спуская со Шкивы задумчивого взгляда. — Мне эта формула тоже запомнилась. Она запала в голову совершенно случайно, несколько лет назад. Совершенно бесполезная вещь для моего гуманитарного ума. И все же я не могу ее забыть.

— Почему?

— Потому что в ней есть красота ритма. Это стихотворение.

Со вздохом Шкива произнес:

— Это что-то новенькое.

— «Один на „эр“ в омега „эл“ минус один, помноженный на гамма „си“», — продекламировал Фэндер с легкой заминкой. — Стопроцентный гекзаметр.

После некоторого раздумья Шкива уступил:

— Это могло бы быть песней. Даже можно танцевать.

— Теперь я должен увидеть вот что, — Фэндер выставил перед собой набросок. — Эта вещь хранит красоту странного инопланетного рода. А где красота, там и талант. А где пребывает талант, там можно найти истоки гениальности. Значит, здесь, возможно, обитают могущественные друзья. Именно такие, без которых нам не обойтись.

— Вы победили, — Шкива сделал уступающий жест. — Утром стартуем, предоставив вас самим выбранной участи.

— Спасибо, капитан.

Прирожденная настойчивость, благодаря которой Шкива был превосходным командиром экипажа, вынудила его перед самым стартом сделать последнюю попытку отговорить Фэндера. Вызвав поэта к себе в каюту, он оценивающе посмотрел на него.

— Не изменили своего решения?

— Нет, капитан.

— Тогда вам, наверное, покажется странным, что я с таким удовольствием покидаю эту планету, если, как вы уверждаете, она хранит останки величия?

— Нет.

— Почему же? — Шкива выжидательно замер.

— Капитан, я думаю, вы подозреваете то же, что и я.

— И что же вы подозреваете?

— Что это была не естественная катастрофа. Что они сами с собой это сделали.

— Но у нас же нет доказательств, — сказал Шкива с тревогой.

— Нет, капитан… — Фэндер умышленно недоговаривал. Слова его повисли в воздухе.

— Если это их рук дело, — стал развивать его мысль Шкива, — то каковы наши шансы найти дружбу среди таких людей?

— Невелики, — признал Фэндер. — Но такой вывод — всего лишь продукт холодного рассудка. И как таковой мало для меня значит. Я одушевляюсь согревающими душу надеждами.

— Снова вы начинаете. Нельзя противопоставлять доводы рассудка капризам праздной мечты. Надеяться, надеяться, надеяться — и для чего? Чтобы достичь невозможного.

На это Фэндер ответил:

— Трудное требует усилий, а невозможное — только времени.

— Ваши взгляды отравляют мой организованный ум. Каждое ваше замечание — это прямое отрицание всего, что имеет какой-то смысл. — Шкива передал телепатический импульс, адекватный горькому смеху. — Да ладно! — Он шагнул к собеседнику. — Припасы для вас собраны у корабля. Остается только пожелать вам удачи.

Они обнялись по марсианскому обычаю. Покинув воздушный шлюз, поэт Фэндер проводил взглядом большую сферу, которая, задрожав на старте, бесшумно скользнула к небесам. Она парила в воздухе, неотвратимо уменьшаясь, пока не стала просто точкой, готовой нырнуть в облака. Спустя миг и ее не стало.

Он еще долго не сводил глаз с облаков. Затем взглянул на аэросани, в которые был загружен его провиант. Взобравшись в откидное переднее сиденье, он переключил рычаг, подававший энергию к подъемным модуляторам, и поднял шлюпку на несколько футов в воздух. Большая высота требовала большего расхода энергии, которую теперь следовало беречь. Фэндер хотел сохранить энергию как можно дольше: еще неизвестно, сколько предстоит провести времени на этой планете. Так, на низкой высоте и на малой скорости он спланировал на санях в направлении найденного им источника красоты.

Позже он обнаружил маленькую сухую пещерку в горе, на которой остановил свой выбор. На ее обустройство ушло два дня кропотливой и осторожной работы: выравнивание излучателем стен, потолка и пола, — и еще полдня пришлось потратить на выдувание вентилятором силикатной пыли. После чего он загрузил припасы в глубину пещеры, завел туда сани и включил перед входом защитный энергетический экран. Нора в горе стала теперь его домом.