Книга Колониальная служба, страница 64 – Мюррей Лейнстер

— Где-то должен быть аэродром, — отрывисто сказал Стив. — Город такого масштаба, с ярко освещенными улицами, не может обходиться без собственного космопорта и аэропорта. Поищи-ка со своей стороны, Дэн.

Дэн посмотрел в иллюминатор кабины.

— Ничего не видно, — немного погодя сказал он, явно встревоженный. — Но посмотри! Цепочка огней обрывается на изгибе!

— Это окраина, — решил Стив. — Бог его знает, во что там упираются улицы. Может, в горный хребет, а может, в побережье. Проверь еще раз рацию, Дэн.

Дэн вопросительно глянул на друга. У него тоже никак не укладывалось в голове, что они под чужими созвездиями и никогда больше не услышат в эфире человеческого голоса. Штурман склонился над приборами.

— Mayday! Mayday! Вызываем космическую службу спасения! Терпим бедствие! — повторял он, пробегая по всем радиочастотам.

Послышался слабый фон. Потом — оглушительные помехи, странные звуки, словно замедленное воспроизведение громоподобного голоса, говорящего на незнакомом языке. Их сменили несколько длинных скрипучих аккордов, они повторялись и повторялись.

Больше ничего.

Вдруг Дэн сказал:

— А что это за штуку мы видели внизу, а, Стив?

— Не знаю, — честно признался пилот.

— Похоже на человека, — продолжал штурман.

— Угу, — лаконично согласился Стив.

— Но не бывает таких огромных людей, верно ведь?

Корабль большими кругами облетал усыпанный огнями город. Через некоторое время Стив сказал:

— Когда-то я бы заявил то же самое.

— Таких огромных людей не бывает, — гнул свое Дэн. — Они бы просто не могли передвигаться. Чтобы удвоить размер тела, нужно в два раза увеличить силу мышц и в четыре раза — вес! Чем больше организм, тем ограниченнее его двигательные функции. Блоха может делать прыжки, в сотни раз превышающие длину ее туловища. А слон вообще не способен прыгать. Такому человеку… не удалось бы далее встать на ноги!

— Правильно, — согласился Стив. — Если исходить из нашего знания законов природы.

— Но… Стив, а вдруг это я во всем виноват?

— В чем? — поразился Стив и взглянул на друга внимательнее. Большие черные глаза штурмана возбужденно блестели, как будто он хлебнул неразбавленного виски. Но на корабле не было виски, да штурман и не стал бы сейчас напиваться.

— Успокойся, ты просто перенервничал.

— Ты не понимаешь… — На лице здоровяка было почти мальчишеское, испуганное выражение. Он пригладил густые кучерявые волосы и облизал пересохшие губы.

— Когда-то, тринадцать лет назад, если точно, я нажил врага. Отбил девушку у одного придурка, который был ее недостоин. Какая девчонка, Стив! Статуэтка из шоколада… Она потом и меня бросила. К миллиардеру ушла и укатила с ним куда-то в Саудовскую Аравию…

Стив молча кивнул. Если в эфире нет ни переговоров, ни знакомых позывных, ни хотя бы дурацких любовных песенок, которые Дэн обожает напевать… Если так, то не все ли равно, о чем сейчас говорить? Можно и о женщинах.

— Но, пока она была со мной, — продолжал штурман, — мы провели несколько месяцев вместе, и это… было сумасшествие. — Дэн оглянулся, не вошла ли в кабину Бетти, и, успокоившись, задумчиво продолжал: — Такой бешеный темп, понимаешь, словно я много дней и ночей без роздыху мчался по райскому ипподрому на лучшей во Вселенной молодой кобылке… Это были скачки, где сам авантюрист Амур делал на нас ставки. Надеюсь, я не подвел тогда проказливого бога. Кобылка летела как стрела, а может, это меня погоняли и пришпоривали, и я сам — молодой, резвый, глупый— бежал, задыхаясь, пока не упал весь в слезах на измятый ковер изумрудной травы… Она меня бросила, Стив!

— Ты следишь за альтиметром?

— Да! Но аэродрома не вижу. Странно… Знаешь, тот парень, метис, которому так и не удалось с ней переспать, очень обозлился на меня. Хотя она меня бросила, но все-таки она была моей, мы гордились своим недолгим счастьем и ни от кого не скрывались тогда. А ее бывший обожатель оказался с до-о-олгой памятью. К тому же со странностями, знаешь, с большим прибабахом. У него друзей-то не было, кроме двух жалких наркоманов. С ними, угрюмыми подонками и трусами, он попытался меня вздуть, но я их всех сам уделал. Он напал на меня в другой раз, и опять не один, — он же трусоват, хоть и высоченный, но в драке ни на что не годится, никудышный боец, хоть и азартный, понимаешь, — но тут мне пришлось потруднее, метис немного подучился. Однако неподалеку оказался мой двоюродный брат — Стремянка Билл.

Стремянка Билл не любит, когда обижают его родственников, — метис это узнал на своей шкуре, ему тогда досталось, факт. И тогда метис вдруг поклялся извести меня с помощью колдовства. Тут я струхнул. Знаешь, в его родне были индейские колдуны, кроме наших, африканских, а это очень нехорошо, Стив. Я не люблю колдунов. Я уехал из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, начал новую жизнь. Мне повезло — я поступил в летное училище, стал штурманом. Я надеялся, что метис меня не найдет или забудет. Ведь та история случилась, когда мы были юнцами. От друзей я узнал, что мой враг зарабатывает теперь на жизнь магией; я — то надеялся, что он просто шарлатан, но теперь…

— Теперь ты поверил, что огромный человек — плод замысловатого колдовства твоего старинного врага? Всего лишь магия? — Стив невольно улыбнулся.

— А почему бы нет? Ты не представляешь, на что способны колдуны! Они берут маленькую фигурку, произносят заклинания, и фигурка может вырасти и напасть на кого-нибудь, а потом опять станет маленькой.

— Очнись, Дэн! Ты слишком переволновался. Вспомни «Анну» и «Маринту». Те корабли не могли исчезнуть из-за твоего колдуна.

— Ах ты, черт, правда… — Лицо Дэна вдруг повеселело, украсилось широкой белозубой улыбкой. — Стив, точно! Я совсем забыл об этом с перепугу. Просто все эти годы я думал — а вдруг подлый метис доберется до меня? А когда мы с тобой так подружились, даже стал за тебя переживать. Ведь он мог строить козни мне, а получилось бы, что нам обоим. Меня совесть грызет, что я не рассказывал тебе…

— Ну-ну, рано нам друг другу исповедоваться. Выживем, — подбодрил Стив.

— Я не рассказывал, потому что ты считаешь магию ерундой, дикарством. Ты бы поднял меня на смех.

— Я и сейчас отвечу, что магия, со всеми ее погремушками, вышла из детской комнаты человечества. Так ребенок закрывает глаза и считает, что во всем мире тоже наступила тьма. Либо верит, что он теперь невидим. Спрятался! Он мнит себя могущественным, почти колдуном, потому что он — центр Вселенной…

В салон вошла Бетти и, увидев улыбку Дэна, тоже улыбнулась.

— Вам весело? Значит, скоро Лондон?

— Нет, у нас скорее нервный смех, — пояснил Стив.

— А-а…

— Как там куколка в оранжевом? — заботливо поинтересовался Дэн.

— С ней все в порядке, она второй раз подкрасила губы. Оранжевой блестящей помадой в коричневом тюбике, если это тебя так волнует, — как можно безразличнее отвечала Бетти.