Онлайн книга «Кровь аистов»
|
– Пульс есть! – Мельниченко бросился в соседнюю палатку за меднабором, пока Волк с Грохой перетягивали изодранные руки ремнями, чтобы остановить кровотечение. – Крови много потерял, надо переливать! – Сталкер оттянул застывшее веко. – Б…ь! Как сажей замазали – чернющее… – Крови нет! – Андрей отчаянно орудовал в санитарном рюкзаке. – Бери у меня. – Сталкер закатал рукав. – Первая отрицательная – универсальная. Давай напрямую! – Без понтов – руки надо штопать. Вытечет. – Твою мать! Да затяни потуже… – Нельзя – некроз начнется! Мужчины суетились вокруг умирающего, пока Андрей быстро орудовал кривой хирургической иглой с кетгутом, зажав в зубах шприц с противостолбнячным. Разорванные вены предательски соскальзывали, уходя под кожу; здесь требовались навыки, которых ни у кого из них не было. – Пусти. Аня, с черными кругами под запавшими глазами, взяла иглу, отодвинув Андрея в сторону. – Делай переливание. – Медицинскими зажимами она быстро стянула рваные края, цепляя их иглой со скоростью швейной машинки. – Поживей! Она латала Барта, мужчины носились на подхвате, толстяк с охранником наблюдали со стороны. Хмурое, безрадостное утро принесло с собой холод. Пережившие эту долгую ночь люди уже не держались на ногах, но мороз подгонял их, лишая последней надежды на отдых. Аня вытащила англичанина с того света. Его положили в одной из пустующих палаток, укутав одеялами, и девушка осталась при нем дежурить, коротко поинтересовавшись у Грохи, где Антонина. А когда услышала его рассказ, брови ее приподнялись от удивления: – С чего бы это врачу бояться вида крови? Семен осторожно пожал плечами: – Может, не крови, а того, что сделала с ним? – А он лежал и ждал, пока она закончит! – усмехнулась девушка. – Тоня здесь ни при чем: он сам себе вены разодрал собственными ногтями. Один вообще с мясом вырвал – я его в ране нашла, когда обрабатывала. Ошеломленные люди молча смотрели на девушку, пытаясь представить, что творилось в голове у англичанина, из-за чего он такое с собой сотворил. Они так ничего и не надумали и молча разошлись в разные стороны. По пути Андрей перехватил Гроху и тихо спросил: – Как умер ее сын? – Он не умер. – Семен оглянулся вокруг и понизил голос, что никто не слышал. – Суицид. – Вены вскрыл? – Не помню… – замялся Гроха. – Кажется, да. – Она его первой обнаружила? – Да. – А из-за чего? – Ну, там темная история… – попытался отмахнуться Гроха. Андрей спокойно смотрел на него, ожидая продолжения. Семен поморщился: – Он был наркоманом со стажем. При вскрытии нашли следы специализированного препарата, который применяется в медицине. Антонина тогда работала главврачом в очень крутом медицинском центре – там, где весь наш бомонд лечится. – Ну? – В общем, либо следователь попался настырный, либо под нее копали: проверили больницу – вскрылась крупная недостача. – А у нее доступ к препарату, естественно? – кивнул Мельниченко. – Естественно. Но у нее, судя по всему, еще и очень серьезные покровители, потому что ее зам покончила с собой и перед смертью якобы оставила признание, что это все она сама. Разразился скандал, дело с большим трудом замяли, ее – сюда. Причем все упоминания о ней из дела изъяли, будто ее вообще в этой больнице не было. – Но следы в СБУ, конечно же, остались? Гроха усмехнулся: – Конечно, остались! Андрей напряженно о чем-то размышлял. – Собирай всех, нужно уходить, – наконец бросил он Семену. – Готовьте переноску для Барта. Я скоро буду. * * * Из ледяного марева тумана выплывало, словно огромный корабль, древнее каменное сооружение, поблескивая зеленоватой дугой открывшегося портала. На потемневших от времени ступенях, несмотря на трескучий мороз, притулилась одинокая женская фигура в легкой нижней одежде, прижав лицо к коленям. Она не обратила никакого внимания на осторожно приблизившегося к ней мужчину и никак не отреагировала на его зов. – Антонина, ты как? – вновь окликнул он ее. Он снял с себя куртку и набросил ей на плечи, отметив про себя, как застыло ее твердое, словно высеченное из дерева, тело. – Я знаю про твоего сына. – Мужчина внимательно наблюдал за ней, и ему показалось, что она чуть пошевелилась. Он кивнул в сторону прохода. – Там тебе станет легче. Тебе помогут. Женские плечи задрожали. Рыдания сотрясали ее тело. Мужчина протянул руку к ее плечу, но коснуться не решился. Женщина медленно подняла голову: она не плакала. На заострившемся от порока лице с уродливым крючковатым носом, походившим на клюв, играла ухмылка. – Пожалеть меня пришел?! Ну, ты – неисправимый баран! Мужчина оторопело смотрел на нее. – У меня два года назад был мальчишка-интерн. Он был гений! Но парню не повезло от рождения: семейка – чистый плебс. Я бы его у себя оставила, но идиот стал являть миру свои таланты так, что не заткнуть. Когда он начал успешно помогать тем, кого я со своей командой уверила в их безнадежности, пришлось срочно от него избавляться. Только это оказалось непросто, при том что серьезные люди из верхушки уже считали его чудотворцем. А этому потомственному говночисту просто нравилось лечить! Женщина внезапно вскочила на ноги, будто ее дернули за невидимые веревочки. – Если хочешь кого-то уничтожить, нужно быть очень милой со своей жертвой. Я стала ему самым близким другом, и он начал ошибаться. Раз за разом он обнаруживал свою подпись под назначениями, которые попросту убили бы его пациентов. При этом все уверяли, что да – это он, просто забыл, ошибся. С кем не бывает? Все его так «поддерживали», особенно я, что через месяц он повесился у себя в ванной. И до самого конца этот олигофрен, так же, как и ты, считал меня хорошим человеком! Женщина распахнула глаза, и Андрей отшатнулся: черная маслянистая пленка, жирно поблескивая, словно нефть на солнце, выплескивалась прямо на лицо. От человека осталась только изуродованная оболочка, но и она доживала последние минуты. – Так вот, я хочу, чтоб ты знал: я ни в чем не раскаиваюсь! – злобно выкрикнуло существо. – Это я понял, – кивнул мужчина. – Зачем пришла? Тварь ухмыльнулась, но тут же дернулась, как от удара током, ощерилась и поспешно зашептала, наклонившись к нему: – Егор со своей шлюшкой… Он ее молча выслушал, а когда она закончила, спросил: – Что-нибудь еще? Существо вновь ухмыльнулось: |