Книга Юдоль, страница 47 – Сергей Малицкий

— А живые деревни в ламенских пустошах есть? — спросила Каттими.

— До Пагубы были даже трактиры и постоялые дворы, — ответил Кай. — Укрепленные, конечно. Теперь — вряд ли. Так вышло, что я не заглядывал туда после начала Пагубы.

Бывал в Кете пару раз, но всегда уходил потом к Парнсу или к Гиене.

— А в сам Парнс ты заглядывал? — широко открыла глаза Каттими.

— Парнс — закрытая крепость, скорее даже обитель, пещера в скале, туда не может попасть случайный человек, только послушник или кто-то из приближенных к ураям, — пожал плечами Кай. — Я пытался, у меня ничего не вышло.

— У нас в Вольных землях говорили, что Парнс и Гима — два ключа к Запретной долине, в которой спрятаны огромные богатства, — таинственно прошептала Каттими. — Но их стерегут чудища, по сравнению с которыми твари из Пустоты словно деревенские приблудные псы.

— Это значит, что рано или поздно я там тоже окажусь, — твердо сказал Кай.

— Возьми меня с собой, — попросила Каттими.

— Давай сначала минуем ламенские пустоши, — оборвал разговор Кай.

Он все чаще оборачивался на девчонку, а она словно пряталась от его взгляда: придерживала коня, чтобы оказаться позади, опускала глаза, когда он вертел головой, хотя уж сама-то смотрела на него почти не отрываясь, спину припекало от ее взглядов. Вечером, когда Кай выбрал место для последней стоянки перед переходом к крепости у ламенских пустошей и подводы стали собираться на лысой известковой возвышенности в сотне шагов от костра, который тут же молча начал устраивать Мити, Каттими сначала помогала ему собирать хворост, а потом отошла в сторону и присела над обрывом. В один из последних дней уже ушедшего лета, которое словно проклюнулось через уже начавшуюся осень, лежащая под высоким известковым берегом Эрха неожиданно заблестела красным.

— Иди, — сказала Васа Каю. — Сколько тебе лет, охотник? По лицу-то под тридцать, а по глазам едва за двадцать перевалило. Или и того меньше? Послушай меня, если девка вот так отошла в сторону да спиной повернулась, подойти к ней надо. Если бы ей надо было одной остаться, она бы не пошла никуда. Или сидела бы к тебе лицом. Руки бы сплела на груди. Одной остаться просто. Не одной быть сложно. Иди, я сейчас ягодки заварю с медом, с твоим сыром да с лепешками хорошо пойдет.

Кай пошел к Каттими только через полчаса, когда сумрак окончательно сгустился. Наполнил кубок ягодным отваром, надрезал лепешку, вставил в нее кусок сыра, разогрел на огне и подошел к девчонке. Она пела. Пела чуть слышно, пела на каком-то едва знакомом языке, кивая в такт несложной мелодии и постукивая подушечками пальцев друг о друга. Он замер у нее за спиной и стоял так несколько минут, пока она не замолчала. Потом сел рядом. Каттими молча взяла у него кубок и тут же набила рот угощением.

— Что ты делала? — спросил он ее через несколько минут.

— Пела, — пожала она плечами.

— Только пела? — усомнился Кай. — Я уж не говорю, что пела ты на незнакомом языке, но ведь было что-то еще?

— Ты почувствовал? — спросила она, повернулась к охотнику, и по отразившимся в ее глазах бликам костров близкого бивака Кай понял, что она плакала.

— Ты словно раскидывала сеть, — сказал он негромко. — Едва различимую, тонкую, ткни — и порвется. Но сеть.

— Как порвется, я почувствую, — прошептала Каттими. — Это заклинание малла. Охранное заклинание. Эти мелкие тати не слишком дружны с колдовством, но кое-что могут. Наш поселок располагался далеко от Хапы. Почти у самых Восточных Ребер. Рядом были два поселения малла. Две дубравы. Они живут под корнями. Должны жить в дуплах, но дуб, в котором можно жить, растет под тысячу лет. Мало таких деревьев. Вольные почти повывели их.

— И вы жили с ними мирно? — удивился Кай.

— Да, — кивнула Каттими. — И с ними, и с лами, и с лапани, и даже с большерукими кусатара. Война и боль всегда приходили откуда-то снаружи. Или от границ Салпы, или из-за Хапы. Отец говорил мне, что, если землю Салпы долго не поливать кровью, кровь начинает капать с неба. Ты уверен, что твой конь никого не подпустит к нам ночью?

— Уж во всяком случае, он даст мне знать об опасности, — уверенно сказал Кай.

— Всегда полагайся только на себя, — твердо сказала Каттими.

— Знакомые слова, — усмехнулся Кай. — Но мой конь все равно что я сам.

— Как ты его приручил? — спросила Каттими.

— С трудом, — признался Кай. — Два года назад под Зеной мор накрыл целую деревню. Половина жителей погибла, половина стала приделанными. Но дикими. В том числе и вся живность, что была в деревне. Я очищал деревню вместе с зенскими стражниками. Ну и отыскал в конюшне годовалого жеребенка. Он не бросился на меня сразу, и я решил попытаться с ним справиться. Закрыл его там, поил неделю только водой, потом стал давать молоко. Разговаривал с ним.

— Долго? — спросила Каттими.

— Два месяца, — сказал Кай. — Я ведь уже говорил тебе? Потом он взял у меня из рук хлеб. Потом… Нужно отдыхать, Каттими. Завтра будет очень трудный день. Нам придется пройти больше пятидесяти лиг. А на следующий день еще столько же. Мой конь справится с этим без труда, но я не могу бросить обоз.

— Но ты же не нанимался его охранять? — шмыгнула носом девчонка.

— Это ты точно заметила, — согласился Кай.

— В обозе враг, — прошептала Каттими.

— Я чувствую, — кивнул Кай.

— И это не Туззи и не Таджези, — добавила Каттими.

— Спать, — рассмеялся Кай.

— Ты снимал войлок с приклада ружья, — вспомнила Каттими. — Нашел что-то интересное? У тебя лицо переменилось. И что значит: «всякий под своим носом клюет» и «каждый как может свои дела правит»?

— То и значит, — после паузы ответил Кай. — Клюет и правит. Судя по всему, толстяк Шарни обманул меня на десять золотых.

— Что ты там прочитал? — спросила Каттими.

— «Дар Киру Харти, Луккаю, Луку, Каю, или как он сам себя называет, единственному брату моему под небом Салпы», — отчеканил Кай.

— И что же теперь делать? — надула губы Каттими.

— Ничего, — пожал плечами Кай, поежился от уже слабого, но все еще неприятного приступа лихорадки, потер не желающую заживать руку. — А что можно сделать? Поймать Шарни и сказать ему, что он негодяй? Непременно при случае. Но он и сам об этом знает. К тому же мне кажется, что меч, который ты отыскала в оружейной Кеты, много дороже моего ружья. Но я не верю, что он из сказки, — рассмеялся Кай. — А вот Хармахи, который сделал это ружье, увидеть я бы хотел.

— Так мы отправимся после Ламена в Хилан? — недоуменно проговорила Каттими.

— У меня есть дела и в других городах, — задумчиво проговорил Кай и добавил: — Думаю, что самые важные из них в Туварсе. Но говорить об этом рано. Мы еще не добрались до Ламена.