Онлайн книга «Прилив победы»
Низкорожденный полукровка — так говорили о римском императоре. Толпа слышала это. Незаконнорожденный ребенок — так шептались люди. Но теперь, увидев коня и лук, они поняли правду. — Фотий! Фотий! Недалеко от входа в айван Баресманас помог третьей ноше коня спуститься на землю. Задача оказалась довольно сложной, и не потому, что его дочь Тахмина была слабой, а просто из-за тяжести свадебного наряда, который сильно ей мешал. Когда Тахмина уже стояла на твердой земле, Баресманас склонился к уху дочери и прошептал: — Итак. Кто был прав? Я или твоя мать? — Улыбку Тахмины едва ли можно было разглядеть под чадрой. — Я никогда не сомневалась в тебе, папа. Даже до того, как прочитала книгу, которую ты мне дал. Баресманас вздрогнул. — Уже? Всю? Геродота [5] ? Когда Баресманас передал поводья одному из старших дехганов, Тахмина распрямилась. — Всю, — твердо сказала она. — Мой греческий стал почти идеальным. Девушка поколебалась, но не удержалась и честно добавила: — Ну… по крайней мере в том, что касается чтения. Думаю, мой акцент по-прежнему ужасен. Отец и дочь медленно шли рука об руку по направлению к дверям. У входа в айван выстроились солдаты. Персидские дехганы стояли слева, римские катафракты — справа. — Тогда ты все понимаешь, — сказал Баресманас. Ему не требовалось указывать дочери на ликующую толпу для объяснения, что он имеет в виду. — Да, папа. Баресманас торжественно кивнул. — Учись, дочь. Отбрось все предубеждения против римлян, которые все еще могут оставаться у тебя. Ты станешь их императрицей еще до заката солнца, но они — великие люди, достойные тебя. Никогда не сомневайся в этом ни на минуту. Во многом более великие, чем мы. Он посмотрел на солдат, стоявших на почетных постах у входа в айван. На персов он взглянул бегло. Дехганов Баресманаса возглавлял Мерена, самый прославленный среди них. Но внимание шахрадара в первую очередь привлек старший в строю римлян. На самом деле, этот солдат выглядел более чем странно. Он не мог стоять без помощи костылей. Этого человека звали Агафий и он потерял ноги во время сражения у Нехар Малки, когда Велисарий разбил армию малва. Агафий был человеком низкого происхождения, даже по римским меркам. За него вышла замуж дочь самого Мерены. — Тысячу лет назад, — резко произнес Баресманас. — Время, о котором мы сами многое забыли, дочь, а они — нет. Тысячу лет назад один из их лучших историков объяснял своим соотечественникам, как арии воспитывают ребенка-мальчика. — Учат его ездить верхом и стрелять из лука, — пробормотала Тахмина. — И ненавидеть любую ложь. — Это обещание тебе от императора Рима, дочь, тебе и всем ариям, — сказал Баресманас. — Мальчику еще нет одиннадцати лет. Ты понимаешь? Дочь кивнула. Она слегка повернула голову, изучая скандирующую толпу. — Фотий! Фотий! — Я так удивлена, — прошептала она. Баресманас рассмеялся. — Чем? Что наполовину грек, наполовину египтянин, причем незаконнорожденный сын шлюхи, так хорошо нас понял? Она покачала головой, чадра пошла волнами. — Нет, папа. Я просто удивлена… — Фотий! Фотий! Они входили в благословенную прохладу айвана, в огромный зал, типичный для персидской архитектуры. Солдаты выстраивались позади них. — До этой минуты мне ни разу не приходило в голову, — прошептала она. — Ни разу. Что я могу полюбить своего мужа. Внутри огромного айвана хмурилась римская императрица-регентша. Конечно, в этом не было ничего нового. Феодора пребывала в раздражении с момента своего прибытия в Персию. По многим причинам. Во-первых, она ненавидела путешествовать. Во-вторых, она особенно не любила путешествовать по пустыне. В-третьих, она не больно-то любила персов (это, правда, не самый главный пункт. Феодора, как правило, вообще никого не любила). В-четвертых, к этому времени она стояла в тяжелых официальных императорских одеждах уже более часа. Неужели эти глупые персы никогда не слышали о стульях? Идиоты! Даже арийский император Хусрау стоит. В-пятых… — Ненавижу, когда оказывается, что я не права, — прошипела она. — Ш-ш-ш, — прошипела в ответ Антонина. — Предполагается, что это — торжественное мероприятие. И даже сквозь чадру видно, как ты хмуришься. — И она мне тоже не нравится, — проворчала Феодора. — Как женщина должна дышать, когда эта чудовищная штука закрывает ей лицо? В особенности в такую жару? Когда она повернула голову, чадра слегка закачалась. — По крайней мере, у них достаточно здравого смысла, чтобы проводить публичные церемонии в этом… этом… как его называют? Стоявший с другой стороны Феодоры Велисарий склонился к ней и прошептал: — Это называется айван. Отлично придумано, не правда ли? Конечно, в нашем климате не сработает. По крайней мере, зимой. Несмотря на огромные размеры — айван был сто сорок футов в длину, восемьдесят в ширину, а в самой высокой точке купол располагался в сотне футов над полом, — строение было открыто всем ветрам. Вход, которым воспользовались Баресманас и Тахмина, представлял собой огромный дверной проем. Подобно рода строения встречаются только у персов. Чудесное изобретение — в айване гораздо прохладнее, чем снаружи или в закрытом зале. Феодора теперь злилась на Велисария. — О, хорошо. Давай, говори. Ты был прав, а я не права. Велисарий ничего не сказал. Он знал, что нельзя злорадствовать, если дело касается Феодоры. Даже насекомые не настолько глупы, чтобы насмешничать над императрицей. Его дипломатичность, казалось, нисколько не успокоила императрицу-регентшу. — Ненавижу, когда оказываюсь не права, — злобно повторила она. — И я все равно предпочла бы взять ценности. Золото — это то, что я могу увидеть. Могу сосчитать и подержать в руках. Велисарий решил, что Феодора не сочтет его ответ чересчур дерзким. Да, ей не нравилось, когда с ней не соглашались. Но женщина была достаточно умна, чтобы давно научиться принимать противоречащие ее мнению советы и не наказывать советчика. Или, по крайней мере, выслушивать такие советы. — В любом случае, мы бы вскоре потеряли сокровища, — заметил он. — Привели бы Персию к краху, и что тогда? Персы отправились бы на поиски новых богатств взамен утраченных. И лучше всего для этого подходят римские территории. |