Книга В сердце тьмы, страница 120 – Эрик Флинт

Шакунтала резко рубанула воздух.

— Это закон малва. Тебя купили в Бхаруче.

Холкар снова пожал плечами.

— И что? Продажа является юридически связующей везде в мире. Определенно в Римской империи. В конце концов Индия малва не объявлена страной вне закона.

Императрица гневно уставилась на него. Раб поднял руку, ладонью к ней, стараясь ее успокоить.

— Я не спорю по тонкостям закона, Ваше Величество. Дело в том, что даже если империю малва объявят вне закона, — он усмехнулся, — хотя я не уверен, найдется ли кто-то достаточно могущественный, чтобы сделать это! — я все равно буду чувствовать себя связанным обязательствами.

Он сделал глубокий вдох.

— Я обязан своей жизнью полководцу, императрица. Я был мертв, когда он нашел меня. Да, я все еще ходил, даже время от времени говорил, но несмотря на это я был мертв. Он вдохнул жизнь в мою душу. Цель.

Шакунтала наконец увидела лазейку.

— Какую цель? — спросила она. — Это ведь разрушение малва, так?

Дададжи распрямил спину, слегка отклонился назад. Они с императрицей сидели лицом друг к другу в трех футах друг от друга, на подушках, в позе лотоса. Холкар подозрительно посмотрел на нее.

— Да. Разрушение малва. И есть еще одна цель.

Шакунтала яростно закивала, закрепляя свое преимущество.

— Ты можешь лучше служить этой цели, как мой императорский советник, чем его раб, — заявила она. — Гораздо лучше.

Холкар потрепал бороду. Жест в своем роде проиллюстрировал его затруднение.

Как раб, он не имел права носить бороду. Эта борода и достоинство человека средних лет были восстановлены Велисарием. Борода стала символом всего, чем Холкар обязан полководцу.

Тем не менее в то же время борода служила знаком его достоинства. Теперь она полностью отросла, густая благодаря множеству седых волос опыта и мудрости. На самом деле глупо тратить бороду и все, что она означала, на жизнь раба. Раба, который, как правильно заметила Шакунтала, больше не особо нужен хозяину.

Холкар погладил бороду. Еще раз.

— Откуда ты знаешь, что я смогу служить тебе должным образом? — спросил он.

Шакунтала почувствовала, как напряжение уходит из плеч. Увести спор с почвы абстрактной чести на конкретный долг — и она должна выиграть.

— Ты — самый умный и быстро соображающий человек, кого я когда-либо знала, — заявила она уверенно — Посмотри, как ты организовал наш побег — всю подготовку, которая велась к нему. Велисарий всегда полагался на тебя во всем — в подобных делах. Он тебе полностью доверял — а он сам исключительно умен и хитер, как в подобных, так и в других делах. Мне нужен человек, которому я могу доверять. На которого могу полагаться. Очень нужен.

Холкар опять потрепал бороду.

— Тебе, девочка, нужны престиж и авторитет. Императорский советник должен иметь благородное происхождение. Из брахманов. А я из вайшьев. Из низшей прослойки вайшьев. — Он улыбнулся. — И к тому же из народности маратхи. В большинстве других стран моя каста будет среди шудр, из низших.

— И что? — спросила она. — Ты образован не хуже любого брахмана. Лучше, чем большинство! И ты знаешь, что это так.

Холкар развел руками.

— И какое это имеет значение? Правители и высокопоставленные лица других стран будут оскорблены, если твой советник не разделяет их чистоту. Им придется встречаться со мной, лично, часто в уединении, по много раз. Они посчитают себя загрязненными таким контактом.

Императрица чуть не рявкнула.

— Черт их побери в таком случае! Если они будет искать союза со мной, то им придется брать то, что дают!

Холкар усмехнулся.

— Горячая голова! Ты уже потеряла мозги — в твоем возрасте? Они не будут искать союза с тобой, императрица. Они — не лишенные трона беженцы, за которыми охотятся, как за зверем. Это ты будешь стучаться в их двери, держа в руке кружку нищего.

С поразительным достоинством (при сложившихся обстоятельствах, ведь в конце концов она на самом деле она была лишенной трона беженкой) Шакунтала заявила:

— Не буду.

— Тебе придется.

— Не придется.

Дададжи гневно посмотрел на нее.

— Видишь? Ты уже отвергаешь мой совет! — Погрозил пальцем. — Ты должна научиться сдерживаться, императрица! Тебе на самом деле придется иметь дело с возможными союзниками, причем демонстрировать необходимую… я не стану говорить униженность, поскольку не верю в волшебство, но — внешнюю благопристойность, воспитанность и соблюдать приличия.

Она гневно уставилась на него.

— И вот еще что…

Шакунтала провела следующий час в нетипичной тишине, кивая, терпеливо слушая своего советника. Это не было трудно. На самом деле он давал отличные советы. И ей не требовалось сдерживаться. Даже если бы он и нес полную чушь, она стала бы слушать его вежливо.

У нее появился советник. Фактически, если он так и не назывался.

В конце этого часа Дададжи Холкар сам одернул себя. С удивлением.

— Ты — хитрая девчонка, — проворчал он. Затем добавил посмеиваясь: — На самом деле очень неплохо у тебя получилось! Добилась, чего хотела!

Он посмотрел на нее с симпатией, покачивая головой в веселом удивлении.

— Очень хорошо, императрица, — сказал он. — Давай оставим все как есть. Я отправлю твою просьбу Велисарию. Если он согласится, я буду служить тебе в любой должности, в какой ты пожелаешь.

Шакунтала кивнула.

— Он согласится, — заявила она уверенно. — По государственным причинам, если и никаким другим. Но он захочет узнать — чего ты сам хочешь? Что ты ему скажешь?

Холкар уставился на нее.

— Я скажу ему, что сам тоже хочу этого. — Затем, все еще сидя, он низко поклонился. — Ты — моя правительница, императрица. Такая правительница, которой любой человек, достойный называться человеком, захочет служить.

Когда Холкар поднял голову, лицо его было спокойным. Следующие слова Шакунталы разрушили это спокойствие.

— Какая еще у тебя есть цель? — спросила она.

Холкар нахмурился.

— Ты раньше сказал, что разрушение малва — это одна из твоих целей. Одна из двух. Назови вторую.

Холкар поджал губы Шакунтала была безжалостна.

— Скажи мне.

Он отвернулся.

— Ты сама знаешь, — прошептал он.

Это было правдой Шакунтала знала. Но она заставит его смотреть правде в лицо. Чтобы в следующие годы она не грызла его душу и не разрушала ее. У молодости тоже есть своя смелость и мудрость.

— Скажи.