Книга Отчаянные, страница 61 – Билл Болдуин

— Что у тебя там? — спросил я. Она взяла меня за руки и кивнула.

— Посмотри сам, — шепнула она.

За дверью обнаружилась уютная комнатка для отдыха, с окнами в мелкий переплет и мягкими, золотисто-желтыми шторами. Пол был покрыт дубовым паркетом с лежавшим поверх него розово-шафрановым ковром. Вся меблировка комнаты состояла из кровати под балдахином, шифоньерки с роскошным зеркалом в резной двери и четырех кресел с розово-голубой обивкой, а еще резного столика у кровати. На стенах висели две картины, подобранные в тон обоям, — ручаюсь, подлинники кисти самого Танурса. Клавдия мягко закрыла за нами дверь и щелкнула замком.

— Ключи от этой двери есть только у меня одной, — с легкой улыбкой пояснила ома. — Страшно подумать, сколько ночей провела я здесь одна, мечтая о тебе…

На это у меня просто не нашлось слов; да и на что другое — тоже. Я просто крепко-крепко прижал ее к себе и прижался своими губами к ее. Пряный аромат ее духов возбуждал. Поначалу мы целовались нежно и осторожно, но, как я ни старался сдержать нарастающее желание, дыхание мое все учащалось. И ее — хвала Вуту! — тоже, Медленно-медленно рот ее приоткрылся, и мой язык проник в ее влажный рот.

— О Клавдия! — пробормотал я, не в силах более сдерживаться. — Сколько лет я мечтал об этом!..

— Да, — шепнула она перехваченным от напряжения голосом. — Одним богам известно, как я хотела тебя. Как нам только удалось держаться подальше друг от друга?

— Это я виноват, — отвечал я шепотом. — Столько лет я не видел ничего, кроме… — Тут язык изменил мне.

— Марго?

— Угу… Марго.

— Но ведь это больше ничего не значит, правда?

— Верно, не значит, — согласился я. — Только, боюсь, теперь нас сковывают судьбы, в которые мы сами себя заперли. И с этим ни ты, ни я ничего не поделаем.

Она чуть слышно вздохнула.

— Прошлое мы с тобой ухитрились растерять, как, похоже, и будущее. Что ж, значит, важно только настоящее, — задумчиво заметила она.

— Настоящее и еще кое-что, — сказал я, снова привлекая ее к себе. — Что-то, произнести которое вслух у меня до сих пор не хватало смелости… даже сегодня вечером.

Она чуть отодвинулась от меня, чтобы, сдвинув брови, заглянуть мне в глаза.

— И что же, Вилф? — спросила она.

— То, что я люблю тебя, Клавдия, — с жаром выпалил я. — Я любил тебя много лет назад — и продолжал любить тебя после. — Я с досадой тряхнул головой. — Это уже ничего не изменит — слишком поздно что-то менять, — но я хотя бы сказал тебе это… если это что-то еще значит.

Она мягко привлекла меня к себе и зажала мне рот влажным поцелуем.

— Значит, Вилф, — шепнула она, наконец оторвавшись от меня. — Боже, еще как значит…

А потом все вокруг меня завертелось и исчезло куда-то, и я весь потерялся в ее губах, и руках, и груди, и дыхании, и…

— Клавдия, — зашептал я, окончательно потеряв голову. — Я хочу тебя! Сейчас же! Она кивнула.

— Сейчас же, — повторила она, зажмурившись, потом сделала шаг к кровати.

Вместо этого я взял ее за руку и нежно подвел к зеркалу.

— Что ты делаешь? — удивилась она, глядя на свое отражение.

— Я просто подумал, я обязан поделиться этим с тобой, — объяснил я, отбрасывая прядь ее волос в сторону, чтобы поцеловать ее в кончик уха и шею.

— Ч-чем поделиться? — не поняла она.

— Поделиться твоей красотой, — отвечал я, осторожно расстегивая ей платье. — Сейчас… покажу. — Я высвободил ее руки из рукавов, снял платье с ее плеч и отпустил. — Просто нечестно было бы наслаждаться этим в одиночку, — пояснил я. — Надо же, твоя грудь с годами сделалась еще прекраснее…

Она выступила из платья, оставив его лежать на полу, и немного покрутилась перед зеркалом, критически разглядывая себя с разных сторон. Аромат духов еще усилился, возбуждая меня все сильнее.

— Значит, моя грудь тебе нравится, — вздохнула она. — Тебе не кажется, что она чуть отвисла?

— Она восхитительна, — прошептал я, лаская означенную часть тела обеими руками и ощущая, как твердеют под моими прикосновениями соски.

Она снова вздохнула, когда я коснулся губами ее шеи ниже затылка.

— Так значит… значит, я красива, да? — шепнула она с довольной улыбкой. — Я так боялась, что разонравлюсь тебе.

— Не понял? — пробормотал я.

— И не поймешь, мой милый, безмозглый, восхитительно тупой жеребец, — ответила она, со смехом откидывая голову назад, мне на плечо. — И хвала богам, что не поймешь.

После этого я забыл уже обо всем, лаская эту восхитительную грудь, пока она мурлыкала мне что-то на ухо, не забывая при этом любоваться своим отражением в зеркале. В конце концов она со вздохом стянула с себя и нижнее белье — от чулок, которыми я любовался в баре, она успела избавиться раньше.

— А теперь, — заявила она, — ничего не помешает нам любоваться всем, что захотим.

К этому времени я возбудился настолько, насколько это вообще возможно для мужчины-военного моего возраста, и начал поглаживать полоску жестких волос ниже ее живота, постепенно спускаясь пальцами все ниже. Клавдия негромко ахнула.

— Что, сделал больно? — испуганно спросил я.

— Ш-ш-ш, — отозвалась она шепотом, ритмично двигая бедрами вперед-назад, не переставая следить в зеркале за движениями моих рук. Потом резким движением откинула голову назад и легонько прикусила мочку моего уха.

— Я тебя правильно поняла — ты хочешь сзади? — спросила она.

Не в силах выдавить из себя ни звука, я крепче прижался к ней и кивнул зеркалу; сердце колотилось громче канонады целой батареи крупнокалиберных разлагателей.

— Ну что, готов? — спросила она, тоже слегка задыхаясь.

— Д-да, — прошептал я.

Она высвободилась из моих объятий и повернулась ко мне лицом.

— Я тоже, — шепнула она, расстегивая мои штаны и позволяя им соскользнуть на пол. Горячие мягкие пальцы ощупали резинку моих трусов и решительно полезли под них. — О Вилф! — вскричала она, когда по телу моему пробежала первая волна наслаждения. — Бог мой, ты и правда готов, так ведь?

Я стряхнул с ног ботинки и штаны, положил одну руку ей на плечи, другой подхватил ее под колени и осторожно отнес ее на кровать. Казалось, она легче пушинки.

Она в ожидании смотрела на то, как я стягиваю с себя остатки одежды. Я помедлил еще несколько мгновений, наслаждаясь потрясающей красотой женщины, о которой мечтал столько лет.

И наконец, уже не в силах более сдерживать пожар, бушевавший у меня в паху на манер радиационного в машинном отделении подбитого корабля, я опустился на колени между ее разведенными ногами, и мы жадно впились друг в друга губами, а потом я погрузился в ее тепло… в другую вселенную…